Большое развитие получило хоровое дело

Реакционеры особенно боялись пьес на общественно-политические темы. В связи с постановкой в одном из народных театров «Власти тьмы» реакционная печать стала вопить о пьесах, «изъеденных червем развращения и вредных для народа», причем она не стеснялась валить в одну кучу и разухабистый фарс и весь просветительский репертуар. Между тем именно просветительский репертуар привлекал народные массы больше всего. Когда в летнем театре Таврического сада начали гастролировать драматические труппы и серьезные пьесы стали посещаться широкими массами народа, пошли толки о чрезмерном «опрощении» зрелищ. Открыто выступать против демократизации театральных зрелищ уже былонеудобно, поэтому искали выход в раздувании до грандиозного скандала каждого случайного инцидента, вызванного подвыпившим посетителем. Не только городское «простонародье», но и крестьяне, «мужики» стали проявлять большой интерес к театру. Когда известный московский театральный деятель С. А. Юрьев поставил в деревне спектакль «Не так живи, как хочется», крестьяне ему говорили: «Вот так угостил! Да лучше этого ничего не надо, ни пива, ни вина! Тут и в кабак не пойдешь: и знатно, и хорошо!» (см. «Театр я искусство», 1899).
К концу века большое развитие получило хоровое дело, оно стало принимать не только формы самодеятельного искусства, но и профессиональные черты. Хоры Мельникова, Пятницкого, Привалова и других приобрели большую популярность в очень короткие сроки, и их воздействие на музыкальное воспитание народа было трудно переоценить. Хоры тоже требовали соответствующей площади для выступлений.
С большими и малыми боями, с разной степенью успеха по всей России стали завоевываться театральные плацдармы через Попечительства о народной трезвости и Общества грамотности, формироваться кружки и прочие виды культуртрегерских объединений. Провинция начала обгонять столицу. Так, например, Нижегородское попечительство, не пугаясь отсутствия средств на содержание постоянных трупп, привлекало любителей. Подготовив несколько спектаклей, Попечительство ставило их не только в Нижнем Новгороде, но и в маленьких городах — в Арзамасе, Ардатове, Василе и др., а затем и в деревнях (Лысково, Павлово, Ворсма и пр.). Все эти начинания получили большой резонанс.
Председателем Петербургского попечительства о народной трезвости состоял принц А. П. Ольденбургский, человек, способный на неслыханные сумасбродства. Так, например, в ноябре 1911 года на репетиции в Нар доме праздника, посетить который должен был Николай II, принцу неожиданно пришло в голову проверить акустику одного из левых квадратов сцены, то и дело дававшего эхо. Взяв из рук флейтиста его инструмент, принц издал на нем несколько звуков, стоя на злополучном квадрате, затем перешел через помост в залу, чтобы убедиться в правильности своего впечатления. По дороге он по ошибке сунул флейту литавристу и скомандовал:
— Марш на мое место и играй две минуты.Литаврист робко сказал:
— Я не играю на флейте. Я…
— Как — не играешь? — рявкнул принц, и повернувшись к директору театра Н. Н. Фигнеру, крикнул: — Уволить забастовщика!
Фигнер, хорошо знавший нрав своего патрона, сказал литавристу:
— Вы уволены — и, подмигнув, добавил: — Идите домой.
На следующий день Фигнер с глазу на глаз объяснил принцу его ошибку и сказал, что без опытного литавриста «вся музыка будет испорчена». Кроме того, это человек, обремененный семьей…
Принц не дал ему кончить и сказал:
— Выходит, я набедокурил? Что ж, дайте ему отпуск, пусть поедет с семьей в Гагры и поживет месяц-два у меня во дворце. В самом деле, не обязан же барабанщик играть на флейте.