Декорации и костюмы

В «Маккавеях» много небольших, но важных по значению партий. С их исполнителями мало работали в смысле сценического поведения певцов, мы были только «разведены по местам» и в отношении актерской игры предоставлены самим себе. Режиссер М. С. Циммерман на первой же спевке после десятилетнего пребывания оперы в забвении суфлировал всем на память и волновался из-за каждой ошибки, но помочь ни в создании нужного образа, ни даже в развитии того, что каждый из нас ощупью находил сам, либо не имел времени, либо, что вернее, не умел: бывший хорист, малокультурный человек, он знал только шаблоны, а в остальном был беспомощен. Сценические акции хора, например, ограничивались входами, выходами и стоянием в точно обозначенных по голосам местах.
«Маккавеи» одно из лучших произведений А. Г. Рубинштейна. Но такую оперу очень трудно ставить: она ближе к ораториальному стилю, чем к оперному, в ней статичность иногда ценнее внешнего сценического действия. Однако и статичность должна быть не случайная, а хорошо организованная. На этой почве все время происходили стычки между режиссером и дирижером. Шток хотел заранее знать, где кто будет стоять, чтобыдавать вступление, не отрываясь от оркестра. Циммерман ссылался на неготовность декораций. Короче, постановка в конце концов все же была скороспелой.
Декорации и костюмы были подобраны из других опер, и я — Иуда Маккавей — отвратительно чувствовал себя в той самой тигровой шкуре, в которой за несколько дней до этого появлялся на сцене в качестве эфиопского царя Амонасро.
По поводу одной декорационной детали кто-то заметил, что «ее узнают», но машинист крикнул в зал: «Не волнуйтесь, притемним, никто не узнает». Курьезы с освещением даже пресса отметила.
Но при всем том я с восторгом вспоминаю этот спектакль: проведя семь месяцев в театре, я впервые получил возможность готовиться к новой партии, впервые заблаговременно увидел декорации и будущих партнеров… Конечно, мне никто не мог объяснить ни разницу между иудеями и семитами, ни почему так коряво звучит перевод немецкого либретто, пи почему так мало разработан финал оперы. Но все же и на спевках и на нескольких репетициях на сцене царило нечто вроде творческой атмосферы.
Новый театр — Госбот — постепенно обрастал новыми людьми, и все новые его постановки стояли на достаточно высоком художественном уровне.
После свершения Великой Октябрьской социалистической революции героическая тема стала занимать ведущее место в репертуаре театров. Отдавая дань героике, Госбот и остановил свой выбор на опере Рубинштейна «Маккавеи».
В Госботе нам не пришлось быть свидетелями пререканий между дирижером и режиссером или художником. Дирижер А. В. Павлов-Арбенин, постановщик В. Р. Раппалорт и художник В. А. Щуко договорились обо всех деталях задолго до того, как начались репетиция.