Не обошлось без курьезов

Когда у председателя Рабиса накопилось уже некоторое количество жалоб такого сорта, он, не дожидаясь очередного заседания, устроил «летучку», на которой было вынесено решение о необходимости оградить творческих работников от заселения их квартир, сейчас же выработали проект соответствующего постановления и предложили мне срочно связаться с наркомом просвещения А. В. Луначарским, находившимся в это время в Петрограде.
Анатолия Васильевича я застал у вешалки: он собирался уехать. Он прочитал бумагу, вычеркнул слово «проект» и подписал.
— А остальное проделайте, пожалуйста, сами, — сказал он.
От него я прямо отправился в Откомхоз, которым заведовал старый большевик и замечательный человек Николай Иванович Иванов.
Он прочитал постановление, сказал с непонятной — то ли одобрительной, то ли порицательной — интонацией «ловкачи», потом улыбнулся, взял в руки перо и положил его назад.
— А что вам от меня нужно? — опросил он.
— Надо же оформить,— ответил я несколько растерянным голосом.
— Оформить? Чернильные души… Что еще нужно? Выдайте кому полагается бумажки от Рабиса с ссылкой на распоряжение наркома — и все. Оформить! Сами оформляйте.Я вылетел пулей и помчался в союз.
Не обошлось без курьезов. Через день-два об этой новости узнал весь город, и члены нашего союза, нужно-ненужно, все бросились за удостоверениями. О том, чтобы скоро напечатать бланки удостоверений, в те дни не могло быть и речи, и мы посадили машинистку в свободное время писать с пятью копиями.
Дня через три образовалась колоссальная, в несколько сот человек очередь. Обеспечили удостоверениями человек семьдесят пять — сто, а явились чуть ли не все члены союза. Среди них было много умеющих писать на машинке, но у нас не было свободных машинок. Однако был расторопнейший завхоз Мария Ивановна Иванова, которая привела ко мне недавнего владельца магазина пишущих машинок. Через два часа в нашем распоряжении оказалось восемь ундервудов и ремингтонов. В три дня удостоверения были розданы, а через неделю весь эпизод был забыт.
Но оказалось, что был издан приказ, строго требовавший регистрации пишущих машинок и запрещавший продавать их.
И вот среди бела дня за мной в Рабис явились два матроса с кольтами у пояса. Положение показалось мне угрожающим. Тогда я заявил матросам, что должен сдать чековые книжки союза председателю облпрофсовета товарищу Цшперовичу, и просил их проводить меня к нему. Матросы согласились.
Моим арестом Циперович был потрясен не меньше меня, ибо мы оба не знали его причины. Прощаясь с ним, я попросил позаботиться о моей семье.