С большим вниманием производился отбор картин для продажи

Дней шесть-семь спустя Алексеев должен был, как обычно в конце месяца, оформлять ордер. Придя в ужас от суммы, он наотрез отказался его подписать. Маширов предложил ему «закрыть локтем» сумму, но тот уперся. Тогда Маширов сам «закрыл локтем» сумму и подписал: «Ввиду отказа оргсекретаря — председатель Маширов».
Он понимал, во что со временем вырастет этот клуб, и не задумался нарушить постановление правления. Таких свидетельств его прозорливости было много.
Б. В. Асафьев писал о Маширове в письме к С. Н. Богоявленскому 25 февраля 1942 года: «Маширов удивительный хозяин и обнаруживает ценнейшие качества души».
Среди беспартийной интеллигенции выделялся Лев Иванович Пумпянский, отдавший Рабису долгие годы упорного труда. Образованный и скромный человек, он первое время чувствовал себя растерянно в бурлящем и кипящем котле, какой представлял собой Облрабис, и как-то даже сказал нам:
— Я и сам не знаю, каким образом я затесался среди этих горячих и отличающихся бурной энергией голов.
Однако с течением времени, поборов свою робость, он стал активнейшим работником Рабиса и играл первостепенную роль во всех культуртрегерских начинаниях нашего города. Он был очень полезен в специальной комиссии Рабиса, под контролем которой производилась покупка музеями и другими государственными хранилищами художественных ценностей у частных владельцев. С еще большим вниманием производился отбор картин для продажи за рубежом. Здесь участие историка искусствЛ. И. Пумпянского, как и скульптора М. И. Рославлева, не раз помогало избежать естественных в такой работе — всегда случайной и спешной — ошибок.
По мере укрепления авторитета Рабиса за помощью к нему вер чаще обращались самые разнообразные учреждения искусства. В частности, много внимания уделялось Филармонии.
Буквально на следующий день после отречения Николая II от престола бывший придворный оркестр без особых дискуссий избрал Совет для управления своими делами, переименовал себя в государственный и, поступив в распоряжение государственной думы «на службу трудовому народу», стал давать общедоступные концерты.
Октябрьская революция, казалось, не была неожиданностью для оркестрантов. Увеличивавшиеся с каждым днем бытовые трудности их как будто только подстегивали: такова была сила коллективного управления — Совета Государственного симфонического оркестра.
Интересные подробности борьбы за организацию и укрепление Филармонии можно проследить по сборнику статей «Десять лет симфонической музыки» (изд. Филармонии, Л., 1928). Стоит отметить, что первый Государственный симфонический оркестр сформировался в Петрограде и несколько лет оставался единственным в республике. Достойно внимания и то, что штаты Филармонии одно время достигали небывалых масштабов: они включали шестьсот сорок пять человек! Ибо в Филармонию входили: симфонический оркестр, духовой, хоры Певческой (ныне Академической) капеллы и хор А. Архангельского, струнный квартет, музыкальный музей и персонал большой нотной библиотеки.