Существовали певцы-гастролеры

В эту пору под воздействием Шаляпина и Московского Художественного театра совершались важные процессы на русской оперной сцене. Опыт московской Частной оперы, как и театра Зимина, деятельность А. А. Санина и В. А. Лосского, искания В. Э. Мейерхольда, постановка «Хованщины» Шаляпиным и, прежде всего, артистическое творчество самого Ф. И. Шаляпина, И. В. Ершова и Л. B. Собинова определили пути исканий в области оперного театра. Но, несомненно, роль И. М. Лапицкого и Театра музыкальной драмы была крупной, несмотря на их натуралистические крайности. Деятельность Лапицкого определялась стремлением утвердить на оперной сцене правду чувств и переживаний, превратить «костюмированный концерт» в художественное целое, заставить жить на сцене не только оперного певца, но и массу. Отдельные опыты подобного или сходного типа делал А. А. Санин, художник, чья роль в развитии русского оперного и драматического театра еще недостаточно освещена. Однако, как правильно отметил С. Ю. Левик, все это были явления спорадические. Существовали певцы-гастролеры, а Санин был режиссером-гастролером, не имевшим своего театра. И, наконец, по самой природе своей он не был руководителем, духовным вождем театра. Поэтому-то так велика роль Лапицкого — человека, убежденного в правоте своих идеалов, боровшегося за них и осуществившего их.
В жизни С. Ю. Левика И. М. Лапицкий и Театр музыкальной драмы сыграли огромную роль. Он говорит о них в своих «Записках оперного певца» с любовью и восхищением. Конечно, не со всеми оценками автора можно согласиться, но ведь он пишет не исследование, а мемуары. В оценке Театра музыкальной драмы всегда сталкивались крайности — восторженные и резко враждебные отзывы. Бесспорно одно: лучшим спектаклям театра свойственнабыла творческая принципиальность, художественная культура, ненависть к штампу. Деятельность театра была неровной: наряду с шедеврами русской и мировой классики в его репертуаре появлялись и оперы ничтожные, банальные. Но ведь и на сцене Мариинского театра исполнялись порой наряду с великими операми такие «творения», как «Призраки» Данилевской. Значение Театра музыкальной драмы определяется не сомнительными экспериментами над партитурами опер («Риголетто», «Чио-Чио-Сан»), приводившими не к искомому и недостижимому приближению музыки к литературному первоисточнику, а к разрушению целостности музыкального произведения, но спектаклями, проникнутыми страстной новаторской мыслью, как, например, «Евгений Онегин», «Нюрнбергские мастера пения», «Снегурочка», «Борис Годунов», «Богема» и другие.
Для С. Ю. Левика приход в Театр музыкальной драмы был крупным событием. Все лучшее, что он приобрел за годы работы в общении с талантливыми певцами и режиссерами, прежде всего с А. А. Саниным, получило здесь возможность развития. Тут он создал свои лучшие партии — Бекмессера и Клингзора, Дапертутто, Миракля и Шонара, переосмыслил роли прежнего репертуара — Кочубея и Тонио. Здесь он стал переводчиком. Культурная, интеллектуальная, творческая среда театра помогла «баритону» стать артистом. Но, конечно, это могло произойти потому, что в индивидуальности Левика заложены были все предпосылки подобного «превращения».