В ПРЕДДВЕРИИ НОВОЙ ЭРЫ

Лучше, пожалуй, закончить рассказ о ТМД упоминанием о его постановке, которая, как мне кажется, пока остается непревзойденной в области оперного режиссерского искусства. Я говорю о «Евгении Онегине». 24 декабря1919 года был отмечен редчайший в истории театра рекорд, двухсотое представление этой оперы в ТМД за семь сезонов, точнее, за сорок два месяца деятельности театра, причем последние два сезона проходили в обстановке революции и гражданской войны в основательно опустевшем городе.
Впрочем, таких рекордов на счету ТМД было несколько. Недаром А. А. Блок, любивший ТМД, писал 21 февраля 1914 года в своем дневнике: «Опять мне больно все, что касается Мейерхолъдии, мне неудержимо нравится «здоровый реализм», Станиславский и Музыкальная драма. Все, что получаю от театра, я получаю оттуда, а в Мейерхольдии — тужусь и вяну».
Репертуар военных лет.— Артисты — солдаты первой мировой войны. — Цеховые профсоюзы в области искусств. — Концерты-митинги. — Первый актерский форум
В период с 1906 по 1917 год посещаемость театров в Петербурге значительно возросла. В сезон 1905/06 года в связи с революционными событиями театры нередко пустовали, но с осени 1906 года, когда купечество нажило большие деньги на трагедии русско-японской войны и на продовольственных затруднениях, народился довольно большой слой нуворишей, и ходить в оперный театр для определенных слоев стало не столько интеллектуальной потребностью, сколько модой, которая с премьер перешла на рядовые спектакли. Стало модным слушать и смотреть оперные представления не только из интереса к музыке и ее исполнению, но и из снобизма, из стремления иметь в своем багаже для салонных бесед рассуждения о декорациях и постановщике. Всюду и везде слышались имена Мейерхольда и Головина. Много говорили о дирижере Альберте Коутсе, с одинаковым блеском руководившем «Аидой» и «Демоном», вагнеровскими музыкальными драмами и операми Н. А. Римского-Корсакова. Всех постепенно захватывал интерес к Театру музыкальной драмы, самое открытие которого (в 1912 г.) в здании консерватории напротив Мариинского театра звучало дерзким вызовом старым оперным устоям.
Дело шло так до начала войны. Первые недели войны людям было не до развлечений, театральные залы почти пустовали, но уже к осени 1914 года публика перестала сторониться театра, появились богатые беженцы, и театральная жизнь Петербурга пошла своим чередом. Экономика театров, казавшаяся глубоко потрясенной, быстрооправилась, и антрепризы, которые в августе перевели своих работников на половинные оклады, кое-где сдали дело товариществу, восстановили полные оклады, а в некоторых случаях даже выплатили образовавшуюся задолженность.
Основной для театра вопрос — репертуар — рассматривался теперь под углом зрения политики военного времени. Одним росчерком пера были запрещены все «вражеские пьесы» — произведения Шиллера, Лессинга, Вагнера и Штрауса в первую очередь. Это образовало большую брешь в серьезном репертуаре.