Корни инструментального мастерства Малера

Малер-симфонист раньше всего получил признание, как исключительный виртуоз оркестровки. «Пластика его искусства инструментовки может служить абсолютным образцом», писал Рихард Штраус, как известно, понимавший толк в оркестровом мастерстве. «Крез оркестровки»—укрепилось за Малером с давних пор.

Но и здесь обошлось не без недоразумений и ошибок. Ходячее мнение приписывало Малеру «стремление к колоссальному». Малер дескать, оперирует только с гигантскими оркестровыми и хоровыми массами, доводя количество исполнителей до предела, даже до абсурда. «Иерихонские» звучности его кульминационных пунктов вошли в пословицу. При этом ссылались на наиболее запоминающийся пример—на VIII симфонию, «симфонию тысячи участников». Недоброжелатели добавляли, что судорожной крикливостью гигант оркестрового аппарата Малер пытается, прикрыть бедность музыкальной мысли. Наконец, иные сближали размеры Малеровского оркестра с Вагнеровской помпезностью и вообще с тем тяготением к «колоссальному», которое характеризует предвоенное искусство германского империализма.

Ходячее мнение, как всегда, ошибалось. Корни инструментального мастерства Малера много сложнее. Они вытекают из двойственности и противоречивости основного симфонического замысла Малера.