Творческий метод Малера
Было бы наивно объявлять творческий метод Малера образцом построения советского симфонизма: его романтический утопизм, его судорожные усилия, доводимые до пароксизмов, возродить бетховенианство и повторить «Оду к радости», его идеалистическое отношение к народной (крестьянской, ремесленной, солдатской) песне, наконец, его пессимизм последних лет—все это признаки мировоззрения левого мелкобуржуазного интеллигента, видящего кризис капиталистического мира, но не нашедшего иного исхода, кроме социального утопизма.
И все таки нельзя недооценить громадное историческое значение дела Малера.
Ибо внутри буржуазной культуры уже нельзя найти большой обобществляющей идеи, которую можно было бы сделать философской основой симфонии. Такой идеей может быть только идея пролетарской революции, уничтожения классового общества, социализма. Новый симфонизм создается советскими композиторами; в его создании примут участие и композиторы революционного пролетарского Запада.
Ибо в симфониях Малера есть ряд важнейших художественно-идеологических качеств, целиком или в большей степени отсутствующих у перечисленных вождей музыкального импрессионизма и конструктивизма;
большой филоеофско-этический пафос, построение симфонизма на основе песни, стремление к выразительности во что бы то ни стало, в связи с особым эмоционализмом его музыки, вытекающим из тяготения к охвату возможно большего слушательского коллектива, исключительное владение оркестровым аппаратом и человеческими голосами.
Все это—положительные достоинства, ставящие Малера на много голов выше современного урбанизма или неоимпрессионизма, выразителей идеологии рантьерской и крупной деловой буржуазии современного Запада.
Прибавим к этому—полное отсутствие в музыке Малера эротизма, утонченности салонного типа, формального отношения к музыкальному материалу, угождения вкусам буржуазного художественного рынка и погони за сенсацией, к сожалению часто имеющих место у Рихарда Штрауса и—в особенности—у законодателя музыкальных мод Игоря Стравинского.
Эпиграф обычно ставят в начале книги. Мы позволим себе отступить от этого правила. Процитируем еще раз Ромэна Роллана—его предисловие к последней книге «Жана Кристофа».