Метнер подчеркивает огромную роль гармонии и ее закономерностей

Гармония виделась Метнеру единой школой, сводом законов, помогающих музыканту осознавать их существование в своей душе. Поэтому в гармонических «переченьях», «запрещениях» он ощущал «не грубый полицейский надзор, а… любовный и предостерегающий голос того самого демона сократовского, который… ему указывал лишь на то, чего не надо делать» .
Стремясь не погрешить против взглядов Метнера на природу творчества, позволим себе обстоятельнее коснуться этой проблемы, одной из самых сложных и многозначных в искусстве. Свои воззрения на значение гармонии Метнер подытожил в одном из разделов «Музы и моды».
Когда Метнер подчеркивает огромную роль гармонии и ее закономерностей, его позиция убедительна и непоколебима. Но его устрашало, что композиторы не охотно руководствовались законами, которые, по его убеждению, переступать нельзя. С тем, что бурно обновлявшаяся музыкальная лексика все менее укладывалась в представления, сложившиеся веками, Метнер примириться не мог и не хотел . В постоянном и, казалось,необозримом расширении границ дозволенности он видел путь к произволу. Боязнь за судьбы искусства (и гармонии как основы музыки) настолько захватила Метнера, что он утверждал, будто музыка погибает.
Растерянность Метнера, ряд крайних выводов, к которым он пришел, коренились в двойственности его позиции. Композитор стремился приблизиться к осознанию исторических процессов раззития музыки: «Мы должны вернуться не к прежней «старой» практике творчества — это значило бы вступить на путь бесплодного подражания, — но мы обязаны вернуться к той дисциплине основных законов гармонии, которая воспитывала великих мастеров и которой, по-видимому, лишены воспитываемые ныне подрастающие музыканты» . Поэтому гармонии «самого непогрешимого из музыкантов» Моцарта, «гениальнейшего и тончайшего гармониста» Шопена сохраняют, как пишет Метнер и «Музе и моде», всю прелесть .

Но Метнер в то же время фактически отметал Стравинского, не принимал искусства Регера и Рихарда Штрауса, занимая при этом позицию воинствующую. Признавая талант Дебюсси, он испытывал антипатию к большинству его сочинений, поскольку Дебюсси «заигрывает с хаосом». Метнер резко отрицательно высказывался о гармоническом языке Пятой сонаты и других сочинений Прокофьева.
Покинув зал, когда исполнялась музыка Прокофьева, Метнер счел возможным сказать: «Если это музыка, то я — не музыкант». Эти хлесткие слова не были плодом горячности или случая. Николай Карлович стремился приходить к выводам не умозрительно, а лишь после изучения партитур или слушания произведений. Но и желания вслушиваться в творчество отвергаемых им композиторов становилось все меньше.