Метнер видел одну из преград исполнительскому произволу

В полемике с Бузони затрагивалась одна из коренных проблем исполнительской эстетики: споры о дистанции между авторским замыслом и его фиксацией относятся к числу «вечных». Напомним, к слову, мысль Скрябина: «Музыку точно записать нельзя» . Думается, что в постижении этой сложной проблемы может оказаться небесполезным обращение к диалектическому пониманию свободы как осознанной необходимости. Без боязни впасть в вульгаризацию можно считать, что исполнитель будет настолько свободен в своем творчестве, насколько он осознает насущность авторской воли, хоть и условно, но зафиксированной в тексте произведения. Такая свобода открывает перед исполнителем горизонты, недостижимые при субъективистской своевольности. Напомним, что тенденции иллюзорной «свободы» исполнителя от «оков» авторского текста бытовали в начале века весьма широко. В возможно более точной фиксации своих намерений Метнер видел одну из преград исполнительскому произволу. В этом композитор стремился обрести общий знаменатель с истолкователями его сочинений. Ведь тяготение к такой общности не имеет ничего общего с любой формой авторского диктата, лишающего исполнителя права на творчество. В известном письме — после конфликта с Менгельбергом — Николай Карлович возмущался как раз тем, что несогласия в темпах и толковании Четвертого концерта Бетховена дирижер воспринял «не как вполне законное проявление… индивидуального понимания». По убеждению Метнера, дирижер позволил себе непозволительное — монополизировать Бетховена .
Ремарки нередко становятся у Метнера как бы «манками» для исполнителей, настолько они образны и лаконичны. Как легко настроить исполнителя «Этюда (средней трудности)» ремаркой: «Allegro (allantica)» . Какой простор открывает интерпретатору «Дифирамба» соч. 10 № 2 авторское примечание: «Форма проповеди, то есть свободной вариации свободного толкования темы» .
В образности ремарок, их возможной точности Метнер видел своеобразный прожектор, освещающий исполнителю путь поисков. Композитор не страшился их непривычности — важнее было найти наиболее меткую, а то и единственную (с его точки зрения) из словесных характеристик. От распространенных обозначений он, разумеется, не отказывался, — в наследии Метнера общепринятая терминология представлена широко, но к редко встречающимся, необычным терминам охотно прибегал уже в самом начале пути. Для лучшего понимания духа метнеров-ской музыки Г. Нейгауз считал полезными «все эти con rimidezza, irresoluto, sfrenatamente, acciacato и т. д.» . Перечень подобных ремарок обширен — музыкантам нередко доводится заглядывать в словари, разыскивая точный перевод терминов. Возможно, не каждый исполнитель проявит желание вникнуть в замысловатость замечаний — Метнер адресовался прежде всего к пытливым артистам, стремящимся дойти до сути образов. Присущий композитору максимализм требований он считал непременным и для исполнителей.