Полифонический шедевр

Особенно покоряет вершина экспозиции — ре-мажорный эпизод, в котором звучит заключительная партия. Метнер создал великолепный канон на тему в прямом движении и на тему в увеличении (контрабасы с трубой и струнные с фортепиано). Одновременное звучание темы во всех голосах в увеличении, уменьшении и варьировании даже не вызывает мыслей об ухищренности построений — звучит музыка, полная света и ликования.
В мозаике полифонических узоров бесспорно доминирует основной гимнический образ. Мастерство в раскрытии ресурсов темы и образность всех контрапунктических подробностей не имеет себе равных:
Этот полифонический шедевр умелый драматург приберег для одной из вершин Первого концерта как смысловую кульминацию экспозиции. В подавляющем большинстве эпизодов полифоническая ткань столь же органично вплетается в живой поток музыки . Здесь профессиональная искусность отточена Метнером до степени, близкой к совершенству.
Великолепное владение техникой письма расценивалось иными критиками как устремленность Метнера к умозрительному конструированию. Наиболее обнаженно и эти взгляды были высказаны столь авторитетным критиком, как Каратыгин. В 1913 году он писал о творчестве Метнера, создавшего уже ряд значительных сочинений: «Обыкновенно противопоставляют органическое творчество механическому сочинительству. Про искусство Метнера хочется сказать: механическое творчество. Ибо, когда техническая «изобретательность» и полифоническая «ловкость» и «находчивость» достигают столь высокого уровня,как у Метнера, такая «техника» заслуживает быть названа «творчеством». Но его механичность тоже вне сомнения» .
Несостоятельность такого суждения ныне очевидна. Одухотворенность мастерства, покоряющая логичность и стройность позволяют говорить о предельной органичности творчества — важнейшей особенности Метнера-художника. Как раз «сочинительства» Метнер не выносил. «…Он не позволял себе ни одной, даже второстепенной ноты, которая казалась ему выдуманной… — вспоминала А. М. Метнер. — Иногда он говорил, что сочинение еще не существует, если не хватает хотя бы одной ноты… Николай Карлович не «сочинял», не мог сочинять по произволу… Он и не сдавал в печать слишком поспешно, а когда сдал, то уже ничего не переделывал» .
Действительно, трудно вспомнить повторные редакции у Метнера, как и примеры его возвращения к ранее написанным сочинениям .
В искусстве Метнера все выношено, тщательно продумано и отшлифовано. Ничего случайного или наносного. Перед такой внутренней убежденностью нельзя не преклоняться.
В искусстве индивидуальность музыканта решает многое — ему необходимо оставаться самим собой. Подходя к изучению музыки Метнера с привычной меркой, иные критики подвергали сомнению несомненное. Для тех, кто чутко вслушивался в живую душу метнеровской музыки, это не подлежало сомнению. Прав был А. Б. Гольденвейзер, отмечая: «Сама по себе техника никому еще не мешала. Если мы возьмем такого гениального композитора нашего времени, как Метнер, то ведь виртуозно-контрапунктическое письмо — это его язык, а не надуманная сложность» .