Вступление

Время приблизило нас к знаменательной дате в истории русской музыки — столетию со дня рождения Николая Карловича Метнера.
Метнер прожил большую и нелегкую жизнь. И все же при встрече с таким музыкантом эти определения кажутся стандартными, скользящими по поверхности. Метнер весь, без остатка — в музыке. Его влюбленность в искусство была поистине безбрежной. То было священное служение художника музыкальному искусству.
Многие годы, прошедшие с той поры, оберегают нас от скоропалительных суждений и неглубоких выводов. Душевный мир Метнера был сложен, не лишен противоречий. Нельзя забывать, что он был не только большим музыкантом, но в определенной мере и выразителем исторических тенденций. В его искусстве своеобразно преломились особенности жизни — в том числе художественной — в век социальных потрясений, в эпоху острых конфликтов и катаклизмов.

Вот почему пристальное изучение наследия Метнера, как и интерес к его многогранной деятельности композитора и исполнителя, писателя, мыслителя и педагога, представляется велением времени.Давно утихли споры «рахманистов», «скрябинистов» и «мет-неристов», будоражившие музыкальную Москву. Годы не только не стерли характерных различий в искусстве столь своеобразных музыкантов, но и внесли свои коррективы. То, что сравнительно недавно казалось далеким, а в чем-то даже полярным — к примеру, принципы фортепианного творчества Метнера и Скрябина, — ныне представляется разными вершинами одной горной цепи.
Не утратив индивидуальности тембров, «голоса» Рахманинова, Скрябина и Метнера — при всем различии масштабов и почерков — слились в едином звучании. Композитор-гуманист, создавший свой идеальный мир образов, он знал к себе разное отношение. Суждения о его наследии разноречивы: к действительным противоречиям, присущим эстетике Метнера, к преодолению душевных и интеллектуальных порогов, с которыми была связана полнота творческого бытия музыканта, пристало по воле иных критиков немало ложного, даже нелепого. Искусство Метнера нередко недооценивалось, вокруг его имени в разные периоды жизни создавалась атмосфера несправедливой предвзятости, субъективизма.
Глубоко прав был Г. Г. Нейгауз, до конца жизни проявлявший пристальное внимание к искусству Метнера: «…Как бы по-разному ни относились к Метнеру различные музыканты, они не смогут, если только они настоящие музыканты, не проникнуться чувством самого глубокого уважения к его личности, преклонения перед его мастерством большого композитора и несравненного пианиста».