Мясковский проявлял в работе большую активность

Большое значение придавал он структуре разработки в сонатном цикле, непрерывности ее развития, целеустремленности, убедительности достижения кульминации и правильности места этой кульминации в общей структуре произведения… Он всегда умел увидеть и подчеркнуть глав- ное». (Из воспоминаний В. Г. Фере «Наш учитель Николай Яковлевич Мясковский».)
Навыки и приемы прирожденного педагога/Николай Яковлевич вносил и в свою музыкально-общественную деятельность. В среде очень разнообразной и даже пестрой по уровню знаний он ненавязчиво, но настойчиво воспитывал уважение к культуре, чувство ответственности за любое дело, бережность к чужому труду и времени. Воспитывал примером, сам трудясь неустанно. Д. Б. Кабалевский вспоминает:
«Начиная с конца 20-х годов на столе Мясковского все чаще и чаще мы видели книги Маркса и Энгельса, Плеханова, Ленина. В эти годы Мясковский стал вдумчиво изучать философию марксизма, ища и находя в ней ответы на многие вставшие перед ним вопросы… То, что многие воспитанники Мясковского сразу же после окончания консерватории включились в общественно-музыкальную жизнь, я не могу не связать отчасти и с влиянием Николая Яковлевича на формирование всей системы наших воззрений… Мне кажется, что именно в эти годы очень расширился круг музыкантов, с которыми общался Мясковский, причем расширился именно за счет молодежи. Не теряя старых дружеских связей… Николай Яковлевич тянулся к молодежи, потому что по характеру своему, по творческим интересам был моложе многих своих старых друзей…
Избранный [летом 1932 года] в состав правления Союза [советских композиторов], Мясковский проявлял в этой работе большую активность, то в качестве руководителя сектора пропаганды, то на посту председателя творческого отдела, то просто (и это, конечно, было важнее всего) в качестве опытнейшего и авторитетнейшего музыканта, охотно помогавшего каждому, кто только обращался к нему за какой-либо помощью…
Яркие следы остались в памяти от общения с Мясковским в период 1940—1941 годов, когда он вошел в состав вновь назначенной тогда редколлегии журнала «Советская музыка», а я стал ответственным редактором журнала.
«Чем же именно был Николай Яковлевич полезен журналу? Да прежде всего универсальностью своих музыкальных познаний, широтой своей эрудиции в вопросах музыки и культуры. Он делал очень точные замечания по статьям, касавшимся любого вопроса музыкального творчества, исполнительства, критики. Как у рецензента — у него не было особой «специальности»: он знал абсолютно все… Он очень тщательно прочитывал весь материал… и не только на заседаниях редколлегии, которые посещал с исключительной аккуратностью, не только в личных беседах в редакции, но и в многочисленных письмах и записках фиксировал все свои замечания… [Они] всегда были по-снайперски точны. В коротеньких записках, написанных зачастую карандашом, наспех, неразборчивым почерком, он излагал очень важные, серьезные и глубокие мысли, читая которые, думалось с горечью о том, что он решительно не хотел возвращаться к давно уже оставленной им литературно-критической деятельности… К важнейшему вопросу о необходимости установления более тесной связи журнала с жизнью, об отражении на страницах журнала музыкальной жизни всего Советского Союза, — к этой мысли Мясковский возвращался часто и настойчиво на протяжении всей своей работы в журнале… К сожалению, работа Мясковского в журнале продолжалась недолго». (Из статьи Д. Б. Кабалевского «О Н. Я. Мясковском».)