ИНТЕРЕСНЫЕ ЗНАКОМСТВА

Об Асафьеве я впервые услышал как об аккомпаниаторе Мариинского балета — в то время должность, считавшаяся незначительной, некоей «кантитé неглижабль». О том, что он критик и ученый, я узнал значительно позже, когда появилась его статья за подписью «Игорь Глебов» о Театре музыкальной драмы в журнале «Музыка» за 1915 год, № 234. Псевдоним охранялся долгие годы, разгадали его А. Малько и Б. Яворский, но о нем каким-то образом узнал И. М. Лапицкий и рассказал об этом, кажется, мне одному, наказав не разглашать тайну.
При чувствительности к рецензиям, которую в ту пору проявляли артисты, отсутствие интереса Игоря Глебова к моим Бекмессеру, Клингзору, Кочубею и Тонио, то есть к партиям, о которых критики писали не раз, меня не столько обидело, сколько удивило. Однако его статья, в которой оп воздал любимому мною Театру музыкальной драмы должное, примирила меня с ним, и я стал искать с ним знакомства.
Весной 1919 года, когда Ф. И. Шаляпин уговаривал меня перейти из Госбота в бывш. Мариинский театр, я пошел к И. М. Лапицкому посоветоваться об этом.
Условия труда и оплаты в то время в академических и коммунальных театрах были одинаковы, и для меня вопрос решался репертуаром. Лапицкий подумывал о постановке «Отелло», в котором я денно и нощно восемь лет мечтал спеть партию Яго, и включал в план «Золото Рейна» — оперу, соблазнявшую меня партией Альбериха. B бывш. Мариинском театре участие в обычном репертуаре, много раз петом, меня привлекало намного меньше.Предложив мне самому окончательно решить вопрос, Лапицкий к концу беседы сказал:
— Коутс мне очень рекомендует оперу Зандонаи «Кончитта». Достаньте клавир, просмотрите его вместе с Маргуляном, потом покажете мне. Если решим ставить, вы летом переведете, а там, кажется, есть и для вас интересная партия. Отложите решение на три-четыре дня, над нами не каплет.
Назавтра я отправился в библиотеку Мариинского театра (ныне Центральная музыкальная) за клавиром. Заведующий библиотекой Н. Л. Николаев, он же по совместительству оркестрант бывш. Александринки, стал рыться в каталоге. В ото время с верхней галереи раздался негромкий голос:
— Не ищите, Николай Александрович, вот «Кончитта»
Я поднял голову. На галерее, перевесившись через перила, с клавиром в руках стоял человек в старой солдатской шипели и сильно сдвинутой набок папахе. «Я сейчас спущусь»,— добавил он и пошел вниз. Не называя себя, он пожал мне руку, пробормотал сквозь небольшие усы: «Я вас знаю!» — и стал говорить о «Кончитте».
Быстро перебирая страницы, он коротко, но вполне последовательно рассказывал сюжет, попутно указывал пальцем наиболее интересные куски музыки и не без смущения закончил:
— Прочного успеха эта опера иметь не будет, хотя тут много драматургически занятных сцен и положений. Но для Лапицкого это клад. Тут есть сцены похлеще, чем в «Паяцах», хотя в общем опера менее талантлива. А впрочем, кто его знает, что может сделать из этого опуса интересная постановка.