Л. М. Сибиряков при исполнении роли Короля Марка

Как никто другой, Мейерхольд заставлял артистов видеть свои недостатки и открывал им глаза па отсталость оперного театра от других жанров. С ним иногда яростно спорили, на словах не соглашались, но он обладал какой-то силой внушения, педагогической интуицией что ли, и, хотя порой ненадолго, но добивался реальных успехов. Кое-кто из старшего поколения его как будто чурался, но наедине с собой задумывался над поставленными им задачами и, как минимум, убеждался в необходимости к нему прислушаться.
Когда Л. М. Сибиряков при исполнении роли Короля Марка («Тристан и Изольда») из-за трудной для грузного человека мизансцены упал и повредил ногу, Всеволод Эмильевич, прекрасный актер, отлично продемонстрировал, как легко и просто он сам проводит эту сцену, и, пожалуй, это произвело впечатление. Правда, рассказывая мне об этом, Сибиряков, обладатель первоклассного голоса, замечательный представитель бельканто, прибавил:«Если бы у него был мой голос, он бы этим не занимался».
B какой-то мере ото было мнение большинства: полным признанием у вокалистов Мейерхольд не пользовался. Его мизансцены какое-то время после премьеры держались, но как в «Тристане», так несколько лет спустя и в «Каменном госте» исподволь рассыпались.
В. Э. Мейерхольд вместе с Альбертом Коутсом тяготели к новым течениям в музыке и хоть очень дискуссионно и несовершенно, но все же интересно поставили «Электру» Рихарда Штрауса.
Однако при всем культуртрегерском значении своей деятельности и при всех возможностях, которыми обладал Мариинский театр, его не покидал дух косности, дух чиновничьего благополучия, и общественность требовала не отдельных экспериментов, а коренного обновления оперного дела в целом.
Революция, казалось, резко изменила положение театра. Но в первые два года труппа Государственного академического театра оперы и балета — сокращенно ГАТОБ — мало претерпела изменений в своем составе. Понесенный ею ущерб относительно скоро был ликвидирован.
Из уст в уста передавался разговор с А. В. Луначарским о репертуаре. В связи с нелепыми слухами о том, что весь классический репертуар будет запрещен, его спросили, каким репертуаром можно будет удовлетворить требования приближения искусства к народу. Он ответил примерно так:
«Пока пойте хорошо «Травиату» и «Фауста», а в будущем они нам пригодятся для создания на базе классики новых опер на интересные народу темы. Очень важно сохранить классику».
Исподволь, почти незаметно, но твердой рукой водворял порядок директор академических театров И. В. Экскузович. Он отлично разобрался в обстановке и понял, что для художественного управления труппой необходим пусть небольшой, но авторитетный коллектив, поскольку единоначалие встречало сопротивление. И если ни Коутс, ни Малько, ни Зилоти не справлялись, значит, нужно привлечь к управлению все лучшие силы. На месте были Ф. И. Шаляпин, А. Н. Бенуа, Б. В. Асафьев. Это все высококвалифицированные, первоклассные советчики, но нужен и такой же авторитетный исполнитель-практик. И, недолго раздумывая, Экскузович добивается перевода изМосквы в Ленинград на пост главного дирижера выдающегося мастера Эмиля Альбертовича Купера.