Начинающий баритон Григоров

Поставленная и 1907 году труппой С. И. Зимина в Москве, онера получила широкий резонанс, и музыкальная общественность ждала ее постановки в Петербурге. Но там не торопились. Мариинский театр, как ни предприимчив был его директор В. А. Теляковский, не рисковал ставить явно сатирическую сказку-комедию.
В беседе на эту тему он мне как-то в 1922 году сказал:
«Некоторые думали, что жалкие цензурные поправки в какой-то мере притупляют остроту сатиры. Но это было наивно. Если бы я даже поставил на карту свое личное положение, это бы все равно не помогло: снимая меня с директорского поста, одновременно сняли бы оперу с репертуара. Идти на риск напрасной траты больших трудов и денег, на заранее обреченную на провал демонстрацию было бы нелепо. Я убежден, что ни мне, ни театру рисковать не следовало».
Оставалась частная антреприза, то есть функционировавшее в Народном доме Товарищество оперных артистов под управлением М. Ф. Кирикова и М. С. Циммермана. В значительной степени и там руководствовались почти такими же соображениями: удобно ли ставить антимонархическую оперу в здании Народного дома, носящего имя императора Николая II? Однако возобладали меркантильные соображения: оперу выгодно поставить, но обязательно на нейтральной площадке. Таких в то время в Петербурге было две: в зале консерватории и в зале «Аквариума». Для оперы большого постановочного плана обе площадки были одинаково непригодны, и тогда вопрос опять был решет рублем: зал консерватории и до его перестройки в нынешний театр был значительно вместительнее зала «Аквариума», и подсчет возможной прибыли оказался соблазнительным.
Итак, решено: руководителя народнодомской оперы объединяются с обычными антрепренерами краткосезонныхспектаклей в зале консерватории М. М. Валентиновым и Д. А. Дума, создается смешанная труппа, приглашаются какие-то артисты, Петербургу мало знакомые, дирижером назначается композитор Н. Н. Черепнин, постановщиком — драматический режиссер Б. С. Неволин, и начинаются репетиции.
На партию Афрона приглашается начинающий баритон Григоров. «Наблюдение за музыкальной частью», как сказано па афише, «любезно (то есть бесплатно. — С. Л.) взяли на себя А. К. Глазунов, М. Ф. Гнеснн и М. О. Штейнберг».
За 4—5 дней до генеральной репетиции баритон Григоров заболевает. М. С. Циммерман вручает мне новый клавир «Золотого петушка» и сам везет меня на извозчике из Народного дома в консерваторию на репетицию. На ней я должен буду получить представление об опере в целом, а потом мне дадут концертмейстера.
Тот факт, что в спектакль нас, ответственных баритонов труппы — В. И. Обухова, меня или И. С. Карташева, не включили в состав исполнителей, а пригласили начинающего певца, мне кажется убедительным доказательством того, что партия небольшая, малозначащая, и я еду на репетицию без энтузиазма. Циммерман понимает, что я недоволен, и бубнит над ухом:
«Это в какой-то степени верно, партия небольшая, это не Демон и даже не Елецкий, но все же… Зато какая публика будет! Да и на репетиции кого только не увидите! Гнесин, Штейнберг, Кюи — да, да, Кюи в полной генеральской форме, Черепнин, а главное, Глазунов… Глазунов ни одной репетиции не пропускает… Может, познакомитесь, он ведь очень доступен, очень»…
О том, как на этой репетиции состоялось мое первое знакомство с А. К. Глазуновым, я рассказал в «Запашках оперного певца».