Неплохой музыкант,композитор

В феврале 1913 года мне понадобилась помощь в одном важном для меня деле, и я сказал об этом Лапицкому. Каким образом это дошло до сведения Александра Константиновича, я не знаю, но однажды, встретив меня в фойе театра, он вдруг остановил меня и сказал:
— В вашем деле вам может помочь гофмейстер Александр Сергеевич Таиеев, он ведь неплохой музыкант,композитор. Мы с Николаем Васильевичем (Арцыбушевым, председателем петербургской дирекции РМО. — С. Л.) будем у него на ближайшем «четверге» и оба его попросим, мы уже договорились. А вы поезжайте сейчас и запишитесь на прием. Танеев принимает по пятницам.
Когда я стал благодарить Глазунова за внимание, он меня перебил и сказал:
— Вы еще молоды и, кажется, жаждете учиться. Так учитесь быть внимательным к людям, с этим тоже не рождаются.
Александр Константинович относился очень бережно к любому мало-мальски заметному дарованию и требовал того же от своих сотрудников, в частности от своей «правой руки» — инспектора Станислава Ивановича Габеля, временами в своем брюзжании терявшего чувство меры. В такой же степени ревниво он относился и к памяти давно умерших крупных деятелей искусства. В 1913 году, случайно узнав, что приближается столетие со дня рождения знаменитого в свое время артиста В. В. Самойлова, он вспомнил, что тот начал артистическую деятельность в качестве певца, и распорядился организовать в Малом зале консерватории концерт, посвященный его памяти, причем сам возглавил комитет по чествованию.
О феноменальной памяти Глазунова рассказывали легенды. Как-то, встретившись со скрипачом Кранцем, Глазунов напомнил ему о фальшивой ноте в одном из произведений, игранных скрипачом в концерте четыре года назад, причем перечислил всю программу и назвал место в дату концерта.
Хранитель Дома-музея П. И. Чайковского в Клину, Ю. Л. Давыдов, рассказал, как в Киеве в его присутствии Глазунов, прослушав впервые в жизни оперу Гумпердинка «Гензель и Гретель», во время ужина после спектакля сыграл на разбитом ресторанном пианино, к всеобщему восхищению, всю оперу наизусть.
Весной того же 1913 года консерваторию кончал тенор К. Обладатель прекрасного голоса и отличных музыкальных способностей, К. был очень неказист и не мог рассчитывать на артистическую карьеру. Он не самообольщался и готовился стать музыкально-образованным кантором. Консерваторский диплом к тому же давалправожительство вне черты еврейской оседлости, и К. рассчитывал обосноваться в Петербурге или Москве.