Оперетта

Владимир Михайлович был нездоров, лежал в постели, но очень обрадовался визиту театрального человека. Наша беседа о лекциях Владимира Михайловича в пользу фонда помощи безработным закончилась очень быстро. Продолжая разговор, Бехтерев по случайному поводу в шутку сказал:
— Ну, знаете, это уже из области оккультных явлений.
Мой мозг буквально пронзила мысль о нродолжавшем меня мучить совпадении моей комедии с либретто пуччиниевской оперы, и я рассказал ученому об этих «чудесах» во всех подробностях.
Владимир Михайлович слушал меня с напряженным вниманием. И после длительной паузы сказал:
— С вашей комедией дело и просто и сложно. Просто потому, что тот судебный процесс, о котором вы говорили, мог каким-нибудь случайным образом дойти до Пуччини или до его либреттиста, точнее — до инициатора текста. Газеты ведь все разносят по свету, и нет никаких гарантий, что на ту же тему еще где-нибудь не написана или не будет написана еще одна комедия или еще одна опера. Или оперетта, ибо сюжет мне представляется скорее опереточным, чем оперным. Это возможно?Возможно. Остаются детали сценического действия. Тут, конечно, труднее разобраться. Я не драматург, но и то мне мерещатся какие-то детали, похожие на ваши. Давно известно, что некоторые идеи зарождаются иногда в разных местах нашей планеты одновременно и какие-то совершенно далекие друг от друга люди одновременно, примерно, открывают одни и те же «америки», иногда уже давным-давно открытые до них, о чем они просто не осведомлены.
Мне кажется, что в вашем случае имеет место совпадение интуиции. Вы деятель оперного театра, и музыкально-драматическое чутье вам подсказало то развитие сюжета, которого требует оперное либретто. В Италии либретто писал профессионал,— следовательно, какие-то общие повороты сюжета, мизансцены вели вас обоих по некоему, пусть не разработанному, но все же заранее самими обстоятельствами и даже, простите, банальностями, штампами жанра обусловленному оперному маршруту к более или менее естественному в данной ситуации финалу.
Некоторые положения мне представляются настолько естественными и даже неминуемыми, что ими воспользовался бы, вероятно, и я, если бы мне пришло в голову взяться за перо комедиографа или либреттиста. Приглашение адвоката, попытка со стороны родственников подкупить или задобрить его в свою пользу, удаление врача от покойника, дабы он не разоблачил всей аферы, и наглость жулика, обманувшего своих доверителей, — разве без них можно было обойтись? Конечно, нет.
Итак, основные узлы пьесы и либретто, по-моему, настолько элементарны для профессионалов, что над ними и задумываться не следует. Загадочными остаются само появление врача и особенно его польский акцент у вас и тосканский у Пуччини. Сорванец-мальчишка? Опрокинутый стул? Да, это пока трудно объяснить. Уж больно близкое совпадение мелочей.