Перейдем к труппе

До осени 1919 года в ГАТОБе работал Альберт Карлович Коутс, пользовавшийся исключительной любовью и уважением в коллективе, у зрителей и у прессы. Он был действительно выдающимся дирижером.
Сын главного инженера текстильной фабрики Торнтон, англичанин по национальности, Коутс родился в Петербурге, учился в гимназии и консерватории, затем уехал в Лондон получать английское воспитание и образование, снова вернулся в Петербургскую консерваторию и, став дирижером, начал разъезжать по Европе. Завоевав себе имя, он в 1911 году вернулся в Петербург и блестяще дебютировал в Мариинском театре в «Аиде». Вскоре после этого Коутс поразил слушателей новым прочтением «Демона». Одинаково пламенно влюбленный как в Вагнера, так и в русскую музыку с Н. А. Римским-Корсаковым и М. П. Мусоргским во главе, Коутс вместе с Э. Ф. Направником по праву занял одно из первых дирижерских мест в театре.
Отличаясь красивой наружностью, крупным ростом и длинными руками, он был пластически очень скромен. Прекрасно образованный музыкант, владевший не только первоклассной дирижерской техникой, отлично воспитанный и обходительный человек, предпочитавший делать замечания дружеской улыбкой удивления, а не окриком, Коутс очень любил Россию и, невзирая на трудности первых революционных лет, оставил ее только по болезни.
В его руках был сосредоточен почти весь «громоздкий» репертуар, и он с относительно малым количеством репетиций достигал выдающихся успехов. Не только оперный дирижер, но и любитель и большой знаток симфонического репертуара, он превращал исполнение оркестровых фрагментов в опере в симфонические шедевры. Человек с большим вкусом, он тем не менее иногда все же терял чувство меры. Так, например, в «Салтане» он «загонял» «Полет шмеля», в быстрых темпах «Мастеров пения» создавал торопливую суету, перебарщивал иногда в темпах «Севильского цирюльника», но все это были исключения. Они искупались замечательными «Шепотом леса» из «Зигфрида», вступлениями к «Лоэнгрину» или «Хованщине», обаятельным лиризмом в исполнении опер Чайковского и т. п. Что и говорить, Коутс был талантлив, очень талантлив. Но с большим уважением относился он к другим артистам. Однажды во время репетиции оностановил оркестр после выхода И. В. Ершова — Гришки («Китеж») и что-то крикнул на сцену. Ершов подошел к рампе и спросил:
— Маэстро, это вы мне сделали замечание?
Коутс ответил:
— Вам? Да разве я посмею вам делать замечания?
Забегая несколько вперед, скажу, что от своих выгодных гастролей Коутс отрывал относительно длинные сроки для гастролей в СССР, где у него было бесчисленное количество друзей и почитателей.