Перестройки музыкального образования

Когда Пролеткульт начал готовить слабенькую по музыке оперу Джордано «Андре Шенье» ввиду революционности ее сюжета, он пришел в Рабис с распухшими от бессонницы глазами и, в отличие от его манеры говорить тихо, стал громко, с трясущимся подбородком спрашивать:
— Неужели «Борис Годунов» или «Пророк» менее революционны? «Кащея» и «Аиду» нужно уничтожить, а «Шенье» пропагандировать?
Здесь не место рассказывать историю перестройки музыкального образования в нашей консерватории. Могу только сказать, что, когда реформа образования была передана в комиссию почтеннейших музыкантов во главе с А. К. Глазуновым, мы начали бояться за здоровье Александра Константиновича — до того эти события его волновали.
Часть преподавателей стала увлекаться «левой» музыкой, заинтересовалась «теориями» Пролеткульта, первыми ростками РАПМ и буйно противилась всем видам «консерватизма». Маятник сильно раскачался и стал давать чрезмерный крен влево, но постепенно его качание стало более равномерным, и оказалось, что борьба течений со временем дала хорошие результаты: закоснелое отмерло, лучшее, что принесла с собою молодежь, дало ростки нового. Все остальное отсеялось. Разумеется, эти процессы происходили в борьбе.
Срединную позицию — примирительную, успокоительную — несколько позже занял Александр Вячеславович Оссовский. Человек больших знаний и ярких организаторских способностей, он успешно лавировал между консерваторами и новаторами и выручал Глазунова при возникновении бесконечных трудных и часто противоречивых положений. Разумный характер реформы во многом зависел от Оссовекого.
Когда стала торжествовать тенденция к упрощению и опрощению, а это означало в какой-то мере ослабление дисциплины труда, начали раздаваться такие мнения: если есть талант, он завоюет положение независимо от количества вложенного труда. Хорошо помню, как на одном совещании в Рабисе с пролеткультовцамп и зачинателями Ассоциации современной музыки выступавший с докладом, а затем три раза в прениях Оссовский вместо «последнего слова» сказал коротко:— Вы знаете, товарищи, мы все устали. Позвольте мне только процитировать изречение одного французского ученого: «Никакое изучение предмета не создает гения, но ни одни гений без должного изучения ничего не создаст». Подумайте, товарищи, в этих словах истина.
Председательствовавший собрался зачитать резолюцию и закрыть собрание, но вскочил со своего места композитор Н. М. Стрельников и буквально выпалил:
— Простите, еще одна цитата. Гёте завещал нам помнить, что талант растет в тиши уединения, характер образуется в борьбе. Тишь уединения — это работа над своей наукой, борьба — это борьба с косностью и, позвольте добавить, с ленью, которая лежит в основе упрощенческих тенденций.
После этих двух выступлений, к которым в процессе совещания неоднократно возвращались все выступавшие, приготовленную было резолюцию тут же было предложено переработать.
Очень тревожила Глазунова позиция Б. В. Асафьева, с которым он «не знал, как быть». Увлекаясь всем новым, в том числе самыми левацкими загибами в западной музыке, опираясь на левую молодежь, Асафьев иногда впадал в крайности в понимании и оценках различных явлений музыкальной жизни.