Посещения спектакля

Хотя в резолюции IX съезда Советов было ясно сказано, что «неизбежные на пути сокращения государственной работы жертвы в области удовлетворения тех или иных потребностей должны быть принесены», почти весь профсоюзный актив считал своим непререкаемым долгомпо мере возможности жалеть эти жертвы. Правда, позже мы часто убеждались, что в том или ином случае жесткий курс был бы правильнее.
Я хорошо запомнил разговор с одним из рецензентов, подписывавшимся «Маврикий», когда он принес мне очень хвалебную рецензию по поводу постановки в театре на Садовой (ныне кинотеатр «Смена») пьесы Гордина «Убой».
«Скажите правду,— сказал я ему строго,— это действительно так, как вы пишете, или вы пожалели свою труппу из безработных»? (Маврикий был работником Посредрабиса.)
«Это же не Александринка! — воскликнул он, отводя глаза.— Но я, конечно, немножко вошел в их положение».
Я задержал рецензию до личного посещения спектакля. Кроме двух артистов, там все было плохо. Но, каюсь, я напечатал рецензию Маврикия: я тоже «немножко вошел в положение» труппы, которая приложила немало труда, чтобы хоть как-нибудь свести концы с концами. Сердце все же не камень.
И мы метались из стороны в сторону. Сам я написал полную возмущения статью по поводу неслыханного разбазаривания клавишных инструментов, тысячи которых погибали от плохого транспортирования, от сырости и «простуд». Но когда приходили люди и говорили, что их только и кормит такой «простуженный» рояль, на котором они обучают каких-то живущих по соседству детей музыке, я сам писал записку композитору В. В. Щербачеву с просьбой похлопотать перед МУЗО Наркомпроса о том, чтобы этот «стенвей» или «бехштейн» оставили на месте. Добросердечный Владимир Владимирович обязательно брал трубку и деланно сердитым голосом говорил:
— Что вы, Сергей Юрьевич? Ведь это один из последних номеров «бехштейна»! Честное слово, в последний раз! Больше вы мне и записок не пишите!
Ни в какой мере я по Сорабису никакого отношения к инструментам не имел и даже не должен был вмешиваться в это дело. Но люди в поисках выходов приходили ко мне, я писал, записки, а Владимир Владимирович Щербачев скреплял их своей подписью.
Самой трудной в первые годы нэпа была борьба с оркестровыми «пауками», как их называл заведующий сектором оркестровых музыкантов Н. Гулимов. Ни один хозяин театра или кафе не хотел сам заниматься наймоморкестровых музыкантов. Он поручал это обычно первому скрипачу, негласно коронуя его званием инспектора оркестра. А инспектор выжимал проценты в свой карман у ангажируемых музыкантов и еще брал проценты с хозяина за негласное снижение установленных Сорабисом тарифных ставок.