Путь Дранишникова к ответственной дирижерской работе был отнюдь не легким

Текстуя клавир, я почти не внес поправок в его предложения.
И второй случай. Получив от венского «Универсального музыкального издательства» клавир оперы Яначека «Катя Кабанова» (по «Грозе» А. Н. Островского), я пришел к Владимиру Александровичу с просьбой проиграть оперу, чтобы решить, стоит ли перевести ее и предложить какому-нибудь театру. Владимир Александрович стал играть, попутно делая замечания о музыке, отмечая слабые места для будущих купюр. Когда мы кончили, он сказал:
— «Гроза» стоит более интересной музыки, вряд ли кто-нибудь у нас поставит эту. Купюры не помогут.
Таков же был приговор Б. В. Асафьева, которому я показывал все получаемые мною на Вены клавиры.
Скажу попутно, что в отношении этой оперы Яначека мы, должно быть, все ошиблись. Ведь его «Енуфа», «Записки мертвого дома» и особенно «Лисичка» получили всемирное признание.
Путь Дранишникова к ответственной дирижерской работе был отнюдь не легким. Когда уехал А. Коутс, И. В. Экскузович не рисковал оставить два театра на попечение молодых дирижеров А. В. Гаука, В. А. Дранишникова и С. А. Самосуда или даже опытного, но лишенного необходимой для главного дирижера крупного театра воли Д. И. Похитонова и перевел в Петроград из Москвы Э. А. Купера. Но когда уехал и Купер, Дранишников довел до премьеры «Саломею», доказав, что он имеет право руководить театром. Однако и после этого его не зразу назначили главным дирижером. Главным дирижером Ленинградского академического театра оперы и ба-пета В. А. Дранишников был с 1925 года до 1936 года, когда по указанию Комитета по делам искусств СССР его перевели в Киев.
Твердой рукой ведя любой спектакль, удовлетворяя и группу, и прессу, и публику, Дранишников, однако, явно предпочитал трагедийные спектакли лирическим и, за небольшими исключениями, больше выделялся в западно-классическом репертуаре, чем в русском.
В «Пиковой даме» и «Кармен» Дранишников был интереснее, чем в «Онегине», «Травиате», или «Демоне», в«Валькирии» интереснее, чем в операх Н. А. Римского-Корсакова.
Автор «Дальнего звона» Франц Шрекер был в восторге от исполнения Дранишниковым его оперы. Альбан Берг говорил, что такого исполнения своего «Воццека» он еще не слышал, и приписывал успех в первую очередь Дранишникову.
Однажды Берг захотел хоть раз сам продирижировать своей оперой. На репетиции Дранишников понял, что он, как большинство композиторов, вообще не умеет дирижировать. Чтобы ею не обидеть, Дранишников пошел в суфлерскую будку и оттуда командовал сценой, — иначе случилось бы не одно недоразумение.
В. I. Каратыгин после «Саломеи» писал, что Дранишников «вырос па сто голов». С огромным мастерством исполнял он и «Воццека», «Вильгельма Телля», «Отелло».
«Отелло» был поставлен в мае 1929 года для прощального спектакля И. В. Ершова. Должен, однако, признать, что героем спектакля оказался не столько Ершов, сколько Дранишников.
И. В. Ершова мы все любили, ставили его очень высоко. Все знали его музыкальность, восхищались его актерским мастерством. С большой душевной болью наблюдали мы за естественным угасанием его голоса.