Банкет в честь Глазунова, устраиваемый русскими музыкантами и друзьями, и не пойти — невозможно

2 января 1930 г.

Нью-Йорк
Последнее, что я отправила, было на программке [1].

* Фамилия его Дунаев. Живет с женой и вывезенной ими из Берлина немкой, прислугой, старой девой, которая их обожает, а они ее называют своей дочкой; он делает черную работу, а дева нежится в кресле. Лишний раз убедились, что нет оригинальнее русского человека.
С 27 декабря мы переехали от Наташи в отель в центр города, и тут пошла светская жизнь, что очень трудно совместить с работой при Колином педантизме, и так как он свои намеченные часы работы укорачивать не может, то мы наши вечера начинаем довольно поздно и, ложась поздно спать, не высыпаемся. Но решено, что сегодня это последний раз, а потом будем уходить рано домой. Сегодня банкет в честь Глазунова, устраиваемый русскими музыкантами и друзьями, и не пойти — невозможно. Если будет интересно, то напишу об этом завтра.

Чтобы видели, сколько успеваем в смысле светскости, перечислю, что было с 27 декабря. Едва мы переехали, как пришел Лалиберте и сидел и слушал, пока Коля работал. Потом пошли ужинать вниз около самого отеля в недорогой и очень уютный ресторанчик. Рестораны тут не в пример уютнее французских (очень прошу прощения у милых друзей, которые французы!). У нас в отеле в комнате нет кухни (это было бы гораздо дороже), и потому мы ходим днем обедать вниз, а я только утреннее кофе делаю дома на маленькой электрической плитке.

28-го вечером пришел Владимир Николаевич Дроздов, и мы в этот вечер вниз не спускались, а провели дома и пили чай с закусками.

29-го мы обедали у Сомовых. Это чудесная пара, и с ними очень хорошо. Они оба очень образованные, начитанные, с самым живым интересом ко всему, что стоит внимания, и страшно любят музыку.

30-го Колин рабочий день сократился благодаря заходу Глазунова с женой и ее дочерью (пианистка Гаврилова), которые просидели часа два. Тут же пришла С. А. Сатина, которая осталась и после Глазунова, а потом почти тут же нам надо было уже идти к Яссеру, который ждал нас к 8 часам, а попали мы к нему в 9 часов. Вот этот день был очень «светский».

31 декабря приехали Рахманиновы и звонили нам, что ждут для встречи Нового года. Встретили в самой близкой их интимной компании, и было очень симпатично и весело. Легли спать под утро и на другой день были как выжатые лимоны. А вчера, то есть 1-го зашел к нам в 4 часа Сергей Васильевич с Софьей Александровной (тоже выжатые лимоны) и посидели часа полтора и просили прийти вечером. Пошли туда к половине девятого и было очень хорошо. Сергей Васильевич необыкновенно интересно рассказывал о своей поездке по Европе [2], о своих концертах, о встречах и был так мил и весел, что на него душа радовалась.

[4 января 1930 г.]

[Нью-Йорк]
2-го вечером было назначено чествование Глазунова в 9 часов. Пока мы одевались и торопились, чтобы не опоздать, один из устроителей потелефонировал нам, что начнется только в 9½ . Мы приехали без ¼ 10, и все еще не все собрались.
Наконец только в 10 часов отправились за Александром Константиновичем и привели его через 10 минут. Квартет Кедровых выстроился и встретил его «Славой». Все встали. Все это вышло очень торжественно. После этого все уселись и началась музыка. Исполняли, конечно, нечего и говорить чью музыку. Дроздов сыграл сонату; Куренко спела две песни, какая-то певица тоже две, и сам Александр Константинович сыграл с Белоусовым две виолончельные пьесы. Потом сели ужинать. Народу 100 человек, исключительно русские. Было очень интересно наблюдать. Мы ведь очень давно не находились в такой компании. Говорились речи без конца (нельзя сказать, чтобы выдающиеся: все то же, что всегда в таких случаях говорится), и квартет Кедровых пел песни, и это было самое лучшее. Глазунов отвечал тоже очень много. Последнее, что он сказал, относилось к Коле, то есть он поднял бокал за него, как за «своего самого любимого и высоко ценимого» композитора, за что Коля ему низко поклонился. Он по своей совершенно необыкновенной доброте не мог не отметить Колиного присутствия, о котором, конечно, в этот вечер никто не заикался. Я сидела между А. И. Зилоти и И. Л. Толстым и, конечно, не скучала. Илья Львович, между прочим, обратился ко мне с вопросом: «Кто это такой против меня сидит? Давно я на него смотрю и хочу знать, кто же он такой?» А это был Коля. Тогда Толстой и его жена просили меня тут же через стол познакомить их. Этот Толстой очень чудаковат и внешностью« совсем в отца. Непринужденность его поведения совсем из ряда вон. Знакомых было очень много. Разошлись около 3 часов утра.

3-го, то есть на другой день, мы хотели никуда не выходить и рано лечь спать. Но Рахманиновы очень звали хоть не надолго. Мы и ушли от них в 11 часов. Показывали фильм, снятый летом. Исполнен этот фильм совсем по-настоящему и в смысле постановки и игры, и мы очень наслаждались. Участники — Варвара Аркадьевна (мать Наталии Александровны), К. А. Сомов, Ирина, Таня, Гога Сатин и Борис Шаляпин. В финальной сцене появляется Софинька. Совсем как. заправские артисты играют Варвара Аркадьевна и оба юнца — Сатин и Шаляпин. Но и остальные очень хороши.