Все было очень мило

31 декабря 1924 г.

Нью-Йорк
С мужского собрания у Уркса Коля вернулся, слава богу, не пьяный, но голодный, и набросился на черный хлеб (совсем как наш заварной). На этом собрании были решительно все знаменитости, которые находятся в данный момент в Нью-Йорке. Очень развлекал всех своим остроумием скрипач Павел Коханьский. Некоторые артисты кое-что исполняли, и все было очень мило. Но вдруг и Боровский вздумал сесть за рояль, и опять со своим Стравинским. По Колиному и Урксову рассказу (Урксы были у нас к чаю 29-го) Боровский поставил себя в очень нелепое положение, так как глупой-то публики как раз не было и втирать очки было некому, и наступило неловкое молчание и абсолютный неуспех. Еще вывезло дурачество Коханьского.

Вечером 29-го все собрались у Хейфеца, но ни Рахманинов, ни Коля не пошли. И представьте себе, там Боровский опять сел за рояль и опять с «Петрушкой». Он уже начинает восстанавливать против себя. Ведь вот как эти господа долбят и продалбливают. Вчера Коля репетировал свою Сонату ор.21 с Коханьским [1] у Сергея Васильевича, так как Коля недоволен своим роялем (на днях будет выбирать другой).

И вот после этой репетиции Коханьский с большим юмором рассказывал, как некоторые артисты неутомимы в угощении своим искусством — до того велика их уверенность в себе. Например, Ванда Ландовская привезла к Хейфецу свой клавесин и играла чуть ли не три часа. И когда все обрадовались, что она наконец кончила, тут вдруг вылез «Петрушка».

Вчера на репетиции (с Коханьским) мы с Натальей Александрии ной сидели в соседней комнате и слушали, а Сергей Васильевич сидел рядом с Колей, и мы иногда слышали его подсвистывание скрипичной партии, так как, конечно, он лучше чувствует все Колины желания (ускорения или замедления), чем Коханьский. Впрочем, Коханьский очень хорошо знает эту Сонату и говорит, что сыграл ее в концертах по крайней мере 30 раз. Вчера же он играл довольно робко, потому что первый раз с Колей, и он прислушивался к Колиным оттенкам. На следующей репетиции будет лучше. Коханьский очень много затрачивает темперамента в жизни; у него ни секунды не отдыхает лицо он все время что-то разыгрывает даже тогда, когда молчит. Постоянно заставляет всех смеяться. А когда играет — темперамента мало [2]. Коля сделал такое наблюдение, что у особенно стихийных в искусстве обычно в жизни большая сдержанность и экономия движений. Например, Рахманинов, Никиш, Станиславский… ну, и Кусевицкий! Утверждают, что последний стал двигаться и говорить еще медленнее н важнее.

Сейчас пришла телеграмма из Детройта — просят Колю играть вместо 22-го и 23-го уже 8-го и 9-го [3]. Это очень огорчило его, так как придется уже 6-го выезжать, то есть как раз в день его рождения [4] и при этом еще одному: невозможно тратить деньги и на мою дорогу, так как у нас почти ничего не остается от этих поездок.

1 января 1925 г.

Нью-Йорк
Всем, кто будет читать это, желаю полного благополучия на новый год.

Вчера мы встречали новый год у Рахманиновых, где было народу всего с хозяевами 24 человека, из которых известны вам всем: Сомов, балерина Фокина, Коханьский (скрипач) и еще оказался тут сын барона Нольде, который служил в «Московских ведомостях». Он подо шел к Коле и рассказал ему, что у них в доме постоянно упоминал фамилия Метнер (то есть Эмилий Карлович). Провели время весело Авьерино и Коханьский наперерыв, а то и дуэтом изливали водопады остроумия. В 12 часов после поздравлений все должны были вскрыть поставленные перед приборами подарки, которые оказались шутками с подобающими текстами. Например, у Коли оказался маленький движущийся крокодильчик и приложено следующее стихотворение: «В глубокой древности, на берегах далеких Нила Арапы выбрали эмблемой счастья — крокодила… В стране «Арапов» ты сейчас живешь. А потому лишь с крокодилом счастие найдешь!» Мы гадали, гадали но глубокого скрытого здесь смысла так и не отыскали. Но у некоторых были очень остроумные тексты и очень попадающие в цель.

Пили очень много шампанского. Танцевали (даже я вальсировала), потом играли в жмурки и смешно было видеть художника Сомова с седой головой, с платком на глазах, делающего самые невероятные движения, а нас всех бегающими и дразнящими его. Разошлись очень поздно. Мы с Колей часа в 3 утра еще пили дома чай, так как от вина, смеха и беготни у нас пересохло в глотке.

Сегодня встали поздно, но добросовестно принялись за работу: Коля сел за рояль, а я за чистку костюмов и ковров (тут очень много копоти, так как отапливается весь город мелким углем, почти что порошком), потом пообедали уже около 4 часов и после этого съездили на часок к Дроздовым. Сейчас Коля опять уже за роялем, а я принимаюсь за приготовление ужина и потому — до свиданья!

* «В честь Н. Метнера» (англ.).

** Крюшон с шампанским (нем.).