Все музыканты были необыкновенно внимательны

4 февраля 1931 г.

Глазго
Вчера не удалось присесть ни на секунду, так как день был совсем сумасшедший. Репетиция тянулась без конца, потому что оркестранты тут же впервые знакомились со своими партиями. Больше ничего не репетировали, кроме Концерта. Дирижер старался вовсю и сделал все, что только возможно сделать с одной репетиции. Коля вел всю эту черновую работу очень энергично, не сникнув ни на минуту, но зато, когда мы поехали, наконец, домой, он выглядел как после тяжкой болезни. Ну, а вечером все шло так, что лучше и желать нельзя было [1]. Настроение у Коли было самое чудесное, играл он с наслаждением. Оркестр был не совсем на высоте, но ни разу не произошло недоразумения; дирижер очень следил за Колей и ни разу не затянул, не ускорил темпа, и все шло как следует. Лишь отдельные инструменты неуверенно играли свои темы. Да и понятно! Только утром прочли эту музыку. Ведь обычно здесь, когда ставят впервые какую-нибудь симфонию, то делают чуть ли не десять репетиций.

Все музыканты были необыкновенно внимательны и вместе с публикой горячо принимали Колю. Ну, а потом, как и всегда, толпа в артистической, бесконечные разговоры, надписание имени на программах и нотах. Дирижера Коля искренне от всей души благодарил. Домой мы приехали счастливые и спокойные. Ели, пили и болтали у камина часа два. Сегодня в газетах появились рецензии, и все очень хорошие. Коля работает над завтрашней программой [2]. Завтра день опять чрезвычайно занятый и писать не удастся. Напишу уж из Лондона, а пока отправлю это.