«Эпитафия» и другие песни Метнера

Дядя Коля любил всякие растения, но в особенности садовые и комнатные цветы, которые он мог собственноручно рассаживать и сам за ними ухаживать. Он был знаком с их мудреными латинскими па званиями и вполне авторитетно рассуждал об особенностях и преимуществах одних перед другими.

*

Вот еще одно из моих детских воспоминаний: дядя Коля любил освященные жизнью традиции. Помню рождественскую елку у Метнеров в их большой квартире в Гнездниковском переулке. Мерцающт восковые свечи уже догорали, когда из передней раздался звонок. Горничная открыла дверь, и на пороге комнаты, где собрались празднично настроенные родственники и друзья, остановился в неподвижной позе высокий молодой господин. Восторженно глядя на елку, он тихо и как-то нараспев продекламировал: «До-го-ра-ет…» Это был Андрей Белый, которого в семье Метнеров я увидел тогда первый раз. Его появление в их доме не было неожиданным, так как Белого связывала с семьей Метнеров большая дружба. Не любя вообще символистской поэзии, Метнер все же дважды воспользовался стихами символистов, для создания песен «Эпитафия» (на слова Андрея Белого) и «Тяжела, бесцветна и пуста надмогильная плита» (на слова В. Я. Брюсова).

Впоследствии эта «Эпитафия» да и многие другие чудесные песни Метнера были включены в наши постоянные семейные музицирования. Эти вечера начинались с исполнения кантат Баха, затем звучали романсы Шумана и под конец любимые песни Метнера. Все вокальные произведения пела под мой аккомпанемент моя младшая сестра Соня. Правда, она еще не училась пению, хотя обладала чистым голосом и большой музыкальностью.

Так с юных лет впитывал я в себя своеобразие метнеровских песен и вообще всей его музыки, которая стала мне близкой и родной на всю жизнь.

*

Хочу рассказать, какую огромную роль играл дядя Коля на всем моем пути в овладении пианизмом. Когда мне минуло 12 лет, я поступил в Московское филармоническое училище по классу фортепиано. Учился я успешно и с охотою. Бывая у дяди Коли, я по-прежнему играл ему изучаемые в классе вещи. Удивительно, что указания дяди Коли были совершенно иного порядка, чем все те, что я слышал от учителей в филармонии. У него была способность музыку среднего художественного значения представить своим ученикам в таком ярком, прекрасном исполнении, что я просто недоумевал, откуда же все это берется и как достигается?!.. Бывало, горишь одним только чувством, как бы покрепче зафиксировать, сохранить «открываемое», «претворяемое» им в музыке. Но не понимал я тогда, что это — свойство неповторимой индивидуальности, которое развивается и раскрывается не только благодаря большой, упорной работе, но и одухотворенной, глубокой любви к своему искусству. Так исподволь давал он мне понять и почувствовать подлинный характер необходимой музыкально-созерцательной работы, так трудился он над «почвой», в которую потом бросал благодатные семена «чистой музыки». Примером сказанного могут служить «Песни без слов» Мендельсона — простые в прекрасном смысле слова, наивные и не претендующие на гениальность, на которых он с предельной яркостью показывал мне, двенадцатилетнему мальчику, выпуклость и убедительность фразировки, простоту и ясность всего замысла произведения. То, что слышал я тогда от своего дяди, занимаясь с ним музыкой, я слышал только от него. Например, он старался внушить мне мысль, что паузы в произведении — «это не механическая пустота, или, как говорит любой учебник элементарной теории музыки, «знак относительного молчания». В них, в паузах, — дыхание самой музыки!»
Когда мне было 16 лет, вся наша семья переехала в Петербург. И я перешел в Петербургскую консерваторию, в класс профессора М. Н. Бариновой; но опять-таки ни у нее, ни у следующей за ней моей учительницы — А. Н. Есиповой — я не получил столько ценного и незабываемого, сколько дал мне в тот же период мой настоящий и любимый учитель — дядя Коля. Консультироваться у него стало такой необходимой потребностью, что, живя в Петербурге и учась у лучшего профессора консерватории Есиповой, я все же раза три в году приезжал к Метнерам в деревню (близ станции Хлебниково) на уроки к дяде Коле.