Эстетические основы творчества Метнера
Общение с детьми доставляло самому Метнеру немало светлых переживаний, так как его натуре были свойственны искренняя непосредственность, простота и даже в чем-то детская наивность. Эти особенности его индивидуальности определили и сильные, и слабые стороны его психического облика, повседневного поведения и творческой жизни. С одной стороны, в нем на всю жизнь сохранилась беспомощность в решении, казалось бы, даже самых простых житейских вопросов. С другой Метнер проявлял удивительное мужество и завидную стойкость в защите духовности бытия. Ни при каких обстоятельствах он не мог покривить душой и навсегда сохранил верность высоким нравственно-этическим и художественно-творческим принципам. О его искусстве, неизменно подчиненном воплощению идейного замысла большой внутренней глубины, с восхищением говорят почти все авторы и музыкально-теоретических, и мемуарных статей, входящих в сборник. При этом каждый автор находит свой оттенок в характеристике творческого облика Метнера.
В статьях подчеркиваются эстетические основы творчества Метнера, определяется его отношение к проблемам традиции и новаторства, к вопросу о программности музыки, сообщается история создания ряда его сочинений и оцениваются их достоинства, отмечаются индивидуальные черты его музыкального стиля, прослеживаются национальные особенности его музыкального языка и образов, его отношение к фольклору, говорится о причинах его пристрастия, например, к фортепиано и человеческому голосу, о роли тембрового начала в его искусстве, о его отношении к оркестровым замыслам и т. д. и т. п. Разумеется, все перечисленные проблемы затронуты в сборнике с разной степенью глубины, но и далеко не исчерпывающий перечень их указывает на многосторонность охвата темы Метнер-композитор.
Суждения мемуаристов иногда вступают между собой в явные противоречия. Некоторые из них свидетельствуют о противоречивости самой личности Метнера. Так, в статье А. М. Метнер утверждается, что творческий процесс у Метнера происходил подсознательно, без влияния окружающей его общественной среды. Присоединяясь к А. М. Метнер в этом вопросе, А. Б. Гольденвейзер и А. Н. Александров даже передают признания Метнера в том, что будто он не является автором своих сочинений, а лишь «материальной субстанцией», через которую обретают земную жизнь музыкальные идеи, вечно существующие в мироздании. В этом неоплатонизме Метнера сказывается его идеалистический взгляд на природу творческого процесса, вступающий в противоречие с его же стремлением связывать создаваемые им произведения с литературными творениями, с определенными общественными событиями. Об этой тенденции со всей определенностью говорится в воспоминаниях П. И. Васильева; мемуарист приводит в качестве примеров «Отрывок из трагедии» g-moll из op. 7, на авторском экземпляре которого имеется пометка Метнера: «Предчувствие революции. Сочинено в 1904 г. перед первой революцией (1905 года)»; сонату op. 30, созданную Метнера накануне первой мировой войны. Этой сонате в интимном кругу Метнера присвоено было название «военной». Упоминает Васильев и о «Грозовой сонате» из op. 53, в которой Н. К. Метнер воплотил свое ощущение надвигающейся второй мировой войны.
Нельзя обойти молчанием и общее для ряда мемуаристов, прежде всего для А. М. Метнер, А. Н. Александрова и Ю. Н. Тюлина, ошибочное утверждение, будто Метнер — композитор-самородок, который своему искусству ни у кого не учился, и его композиторское мастерство — только следствие его врожденного таланта. Действительно, Метнер тяготился сухим школьным изучением техники композиции, но обрел ее в процессе повседневного пристального изучения творчества великих мастеров музыкального искусства, и в сочинениях Метнера нетрудно обнаружить следы благотворного воздействия искусства его предшественников и современников.
Вполне естественно, что, характеризуя композиторский облик Метнера, мемуаристы нередко касаются его отношения к конкретным произведениям современников и классиков. Среди творцов, чьи сочинении были для него школой композиторского мастерства, упоминаются Бах, Бетховен, Бизе, Вагнер, Глинка, Моцарт, Пёрселл, Рахманинов, Римский-Корсаков, Скарлатти, Скрябин, Чайковский, Шопен, Шуберт, Шуман и другие. Вместе с тем мемуаристы не могут умолчать о его позиции в отношении тех композиторов, которые, по его мнению, пренебрегая многовековыми традициями развития музыкального искусства, идут по ложному пути в поисках новых средств выразительности. Общеизвестно острокритическое отношение Метнера к искусству Perера. Р. Штрауса, Шёнберга, Веберна, Стравинского, Прокофьева. Известно и то, что Метнер писал свою книгу «Муза и мода» с сознанием необходимости выполнить свой гражданский долг перед человечеством, ибо рассматривал ее как одно из оружий борьбы против модернизма и действенное средство в защиту основ классического искусства. Затрагивая важную проблему традиций и новаторства в творчестве Метнера, Тюлин ошибочно утверждает, будто «Сказки старой бабушки» Прокофьева Метнеру нравились. Но это утверждение опровергается письмом Н. К. Метнера к А. Н. Александрову от 23 июля 1923 года [1]. Невольно набрасывает тень на Метнера заявление Тюлина, будто Метнер отрицательно относился к творчеству Прокофьева, не зная еще его произведений, и высказывался о нем, так сказать, с чужого голоса. Но в пору ознакомления с Ригодоном (об этом времени пишет Тюлин) Метнер, конечно, уже имел собственное суждение о направлении творчества Прокофьева, так как, будучи членом издательского совета Российского музыкального издательства, «с щепетильной добросовестностью относился к исполнению обязанностей члена совета» [2].
[1] См.: Метнер Н. К. Письма. М., 1973, с. 254.
[2] См.: Оссовский А. В. С. В. Рахманинов. — В кн.: Воспоминания о Рахманинове. В 2-х т. М., 1974, т. 1, с. 379.