Фрагменты воспоминаний. В. И. Поль

О творчестве Николая Карловича Метнера, конечно, не замедлит появиться книга с подробным разбором его песен, инструментальных сочинений для фортепиано, скрипки, ансамблей и концертов для фортепиано с оркестром.

Здесь я позволю себе, как человеку, десятки лет знавшему Метнера, рассказать лишь о некоторых наших встречах и разговорах о музыкальном искусстве, какие мне приходилось иногда вести с этим удивительным художником.

В лице Метнера ушел в другой мир не только первоклассный композитор и пианист, но и человек большой культуры, очень глубоко думавший о музыкальном искусстве и запечатлевший свои мысли и тревогу за судьбу нашего искусства в замечательной книге «Муза и мода», об издании которой позаботился Сергей Васильевич Рахманинов.

Как в разговорах с друзьями на эту тему, так и в этой книге Метнер настойчиво проводит важную мысль о моральной ответственности композитора, забывающего о том, что музыкальное произведение может иметь духовный смысл и что сочинение музыки есть поступок, о последствиях которого художник должен думать. Эти слова я неоднократно слышал от Метнера во время наших разговоров.

*

Помню наш разговор о значении солидного музыкального образования, без которого невозможно сколько-нибудь серьезное творчество. Здесь Метнер высказал мысль о том, что все музыкально-теоретические учебники должны предлагать лишь результаты анализа приемов изложения музыкальных мыслей, какие применялись большими композиторами.

Римский-Корсаков правильно написал на первой странице своего учебника гармонии: «Составил Римский-Корсаков».

Именно «составил», а не сочинил, настаивал Метнер. Правила гармонии не сочиняются, а выводятся из практики Баха, Бетховена, Шопена…
Далее Метнер добавил, что последнее, высшее знание гармонии Охватывает, обуславливает также и учение о формах музыкального творчества, а самое глубокое узнается не из книг, но благодаря постоянному общению с творчеством великих композиторов и рождается в художнике из его высшего «Я».

Когда, продолжая разговор, мы, естественно, подошли к вопросу вдохновения, Метнер с веселой улыбкой воскликнул:

— Как хорошо, что в консерватории, где существуют классы гармонии, контрапункта, фуги, не открыли еще класса вдохновения. Эта наука имела бы просветительный характер и должна была бы научать опыту в духовном мире. Но где же такие преподаватели в консерватории?

В одном из писем к драматургу Федотову Чайковский говорит, что его не интересуют сюжеты, пленяющие лишь воображение, но не сердце:

«Где сердце не затронуто, не может быть музыки…» А в письме к фон Мекк та же мысль высказана еще определеннее: «То, что чуждо человеческому сердцу, не может быть источником музыкального вдохновения».

Так говорит художник, обладающий огромной композиторской техникой, но не желающий удовлетворяться одним лишь техническим мастерством.

Но так же мыслит о роли сердца и простой народный художник. Испанская поговорка гласит: «Слово песни — капля меда, что пролился через край переполненного сердца».

И Метнер, как и Чайковский, художник огромного мастерства, тоже не может обойтись без участия сердца. В одном из последних писем, незадолго до смерти, болея сердцем, он пишет мне: «К сожалению, сейчас не работаю, так как без участия сердца не могу ничего в искусстве, и потому мне ломаный грош цена!»