Начались приготовления к концерту

1936 год

17 марта

Николай Карлович говорил о квартете Бетховена «Die grosse Fuge» * B-dur, op. 133:

— Скучнейшая вещь! Мухи от нее дохнут! Бетховен был болен, когда ее писал.

Во время совместной прогулки Николай Карлович попросил меня посоветовать ему, что играть 25 марта. Я сказал, что хотел бы послушать «Праздничный танец» из op. 38, а на бис Allegro con ira из op. 1.

20 марта

Николай Карлович, бедный, второй день кашляет. Лежит на диване, температура 37,8°, а концерт на носу. В воскресенье должна быть репетиция с Макушиной, но пришлось ее отменить.

21 марта

Николай Карлович опять лежит на диване. Вокруг антифложестин, эвкалиптовое масло, скипидар. Вечером у него было больше 38°.

22 марта

Вечером звонил Сергей Васильевич Рахманинов и просил прийти завтра писать английские письма .

23 марта

Спросил Сергея Васильевича, не лучше ли было бы отложить концерт Николая Карловича из-за его простуды.

— Ни в коем случае!

— А если он не сможет хорошо играть?

— Не разберут!

24 марта

Николай Карлович, охрипший, не бритый, без воротничка. Говорил о Макушиной:

— Она очень музыкальная, чуткая, чудно работает и удивительно быстро схватывает и обмозговывает все мои указания. У нее поразительная дисциплина: пела со мной на концерте с вывихнутой ногой и только после сказала мне об этом.

26 марта

Вчера был концерт! Какой восторг! Соната g-moll, op. 22; «Дифирамб» — прямо бетховенский по величию, по широте, по стихийности; «Отрывок из трагедии» из op. 7 — прямо мороз по коже подирает; чудный «Праздничный танец» из ор. 38, Сказки e-moll и a-moll из op. 34. Макушина очень хорошо спела песни «Фиалка», «Конь» и в особенности «Песенка эльфов» . Среди массы присутствовавших — дирижер Лоренс Коллингвуд, музыкант-педагог Тобайес Маттей (оба с женами), пианист А. Александер, Е. О. Добужинская. Энтузиазм был большой, и Николай Карлович остался очень доволен.

Сегодня Метнеры обедали у Рахманиновых, а я пришел к восьми. Потом пришла Ксения Карловна Чехова. Сергей Васильевич был В ударе и рассказывал много интересного. В частности и про «трючки» дирижеров. Стоковский на репетиции говорит Сергею Васильевичу:
Простите меня, пожалуйста, я еще не смог сделать ни одной репетиции с оркестром, но мы постараемся. — Оркестр, однако, играл так, что было ясно, что они выучили вещь до конца.

* «Большая фуга» (нем.).