Период увлечения музыкальной молодежи новыми течениями

После утреннего купанья* Метнер садился за работу. Он занимался буквально с утра до вечера с необычайным упорством и настойчивостью. Сочинял он обычно за инструментом. Гениальная кода Первого фортепианного концерта, над которой он тогда работал, давалась ему с большим трудом. Он часами мучительно искал такого выражения своей идеи, которое бы его удовлетворило. Он признавался мне, что у него при сочинении бывает такое чувство, как будто он должен запечатлеть то, что где-то уже существует, ему же нужно только снять все лишнее, выявить подлинную сущность этой музыки в предельном приближении к тому идеальному образу, который он ощущает. Это было для него всякий раз трудным и мучительным процессом. После того как Метнер кончал работать, мы проводили время имеете. У Метнера была привычка: когда он кончал работать, он брал на фортепиано два аккорда — доминанту и тонику в тональности C-dur.

Иногда Николай Карлович с моей женой играл в шахматы, причем они оба играли чрезвычайно плохо, но с некоторым азартом, так что даже ссорились. По вечерам мы все вместе гуляли; в Крыму были изумительные ночи, с южным звездным небом и яркой луной; ни вечера навсегда остались в моей памяти как лучшее воспоминание. Во время этих ночных прогулок мы с Метнером часто беседовали на самые важные и глубокие темы. Метнер немножко увлекался астрономическими знаниями, хорошо знал звездное небо; он указывал мне все, даже малоизвестные созвездия.

В 1921 году Метнер уехал с женой за границу. А в 1927 году он приезжал в Россию, многократно выступал в Москве [9], имел среди музыкантов выдающийся успех и как пианист, и как композитор В одно время с ним приехал также давно не живший в России Сергей Прокофьев [10].

Это был период увлечения нашей музыкальной молодежи новыми течениями, и Прокофьев, блестящий пианист, имел в то время исключительный успех. Но выступления Метнера произвели, хотя и на меньшую часть публики, более глубокое впечатление.

Повидаться с Николаем Карловичем всем нам было чрезвычайно радостно. Он уехал с намерением в ближайшее время не только опять приехать в Москву, но и остаться здесь навсегда и вернуться к работе в Московской консерватории. Но тут случилось какое-то непонятное недоразумение: когда Николай Карлович захотел снова приехать в Москву, то ему было отказано в визе, что он воспринял очень болезненно [11]. Все это было чрезвычайно тяжело не только для Метнера, которому за границей жилось и материально, и духовно трудно, но и для нас, оторванных от этого замечательного человека и гениального музыканта.

* На пляж Метнер брал с собой нотную записную книжку.