Реклама в искусстве

Дядя Коля совсем не был противником легкой музыки, но он не выносил никакой пошлости. В связи с этим расскажу один эпизод. Это произошло в 1912 или в 1913 году. Тогда вошла в моду оперетка «Пупсик» и особенно популярна стала песенка: «Пупсик! Твои глаза горят, Пупсик вкусней, чем шоколад…» и т. д. У меня были ноты этой песенки. Как-то раз, вернувшись из гимназии, я подошла к роялю и увидела, что ноты эти разорваны на четыре части, аккуратно сложены и на них лежит монета в 20 копеек (стоимость нот). Я сейчас же догадалась, что это сделал дядя Коля. Больше я этого «Пупсика» не играла. Дядя Коля не ставил себе воспитательных целей, но влияние его личности на юные души было очень велико и благотворно.

Николай Карлович терпеть не мог рекламы в искусстве и модных словечек. Так, в одно из писем Анны Михайловны ко мне, написанное вскоре после их отъезда за границу осенью 1921 года, он вложил листок, на котором написал шуточный анонс своего первого выступления в Германии:

Nicolaus Medtner

Eben aus dem russischen Walde!

Nichts Bahnbrechendes!!

Ein bescheidener Bahnreparatur Versuch!!

Im Programm:

«Vergessene Weisen»,

die er doch auswendig spielt *.

Эта шутка очень характерна для Николая Карловича. Здесь высмеивается и отношение иностранцев в те времена к России, и пристрастие критиков-немцев к таким словечкам, как bahnbrechend и epochemachend **, и высказано его художественное credo — «скромная попытка восстановить путь», и игра слов — «Забытые мотивы», которые он все же играет наизусть».

Осенью 1918 года Николай Карлович и Анна Михайловна вынуждены были переселиться в нашу квартиру, так как необходимо было уплотниться и из-за недостатка топлива. Зима 1918/19 года была трудная.

Помимо композиции, Николай Карлович много времени и сил в этот период жизни отдавал педагогической деятельности в Московской консерватории [4] и работе в Музыкальном отделе Наркомпроса [5].

В начале лета 1919 года, после окончания занятий в консерватории, Николай Карлович и Анна Михайловна уехали в Бугры к А. И. Трояновской, где предполагали остаться до осени. Но вернуться в Саввинский переулок им не суждено было, так как осенью нас выселили из квартиры, принадлежавшей фабрике. Мы нашли себе приют в квартире родителей Анны Михайловны, а Николай Карлович и Анна Михайловна остались без площади в Москве. Они решили зимовать в Буграх [6].

Родное гнездо распалось: 26 марта 1918 года умерла мать Николая Карловича, которую он горячо любил; 20 ноября 1919 года погиб на фронте мой отец; Александр Карлович жил в это время в Харькове. Эмилий Карлович, уехавший на лето за границу в июне 1914 года, был в Германии арестован и интернирован в Швейцарию. Осенью 1921 года Николай Карлович вместе с Анной Михайловной уехали из России в надежде вскоре вернуться обратно. Так, в письме к Н. П„ Тарасову от начала октября 1920 года он писал из Москвы: «Правда, если мы уедем, то не иначе, как с твердым намерением не в столь уж отдаленном будущем вернуться на родину» [7].

* Николай Метнер. Только что из дебрей России! Никаких новых путей! Скромная попытка восстановить путь! В программе: «Забытые мотивы», которые он все же играет наизусть (нем.).

** Прокладывающий новые пути и открывающий новую эру (нем.).