Суждения людей о Метнере

В 1914 году Каратыгин уже находит в метнеровских созданиях «душу», но она, по мнению Каратыгина, рахманиновского толка, и поэтому для Каратыгина является лишь «подделкой под настоящую глубину». Надо полагать, здесь комментарии излишни!

С выходом из печати Первого концерта op. 33 Метнера взгляды Каратыгина на его искусство претерпевают некоторые изменения. Теперь, то есть в 1922 году [3], обозревая более тридцати сочинений Метнера, критик уже «ясно видит», что перед ним «не коллекция мертвых, хотя бы и очень хитро и ловко сконструированных механизмов, но ряд живых организмов, цельных, здоровых, полновесных и полноценных… Они отнюдь не мертворожденные — подлинно живые существа», хотя «температура тела их много ниже нормы». Все же и теперь для Каратыгина Метнер хотя и «подлинный и большой художник», однако, по мнению критика, метнеровские «художественные организмы, его фантазией призванные к жизни, движутся, мыслят, живут, но контуры их телесно-звуковой оболочки так четки и поверхность их так холодна, лики их так недвижны и эмоционально невыразительны, жизненные функции метнеровых созданий так стройно урегулированы, так механичны с виду, точно перед нами не живые существа…».

Впрочем, Каратыгин свою характеристику музыки Метнера называет «субъективной» и «вкусовой» и даже считает, что «от таких опытов должно просто совсем и раз навсегда отказаться». Подобие» отношение Каратыгина не только к искусству Метнера, но и Рахманинова, а также Чайковского широко известно; оно отражало общеэстетическую позицию Каратыгина, отличавшуюся от взглядов Мясковского, тяготевшего к искусству углубленно-психологическому и для которого лирика Метнера представала по-новому строгой и насыщенной.

В рамках вступительной статьи нет возможности, да и необходимости останавливаться на рассмотрении беглых рецензий, которые являются чаще всего мимолетными и непосредственными откликами на музыкальные события дня, в частности на авторские выступления Метнера. Сегодня эти отклики представляют уже главным образом исторический интерес. На смену им должны появиться глубокие музыковедческие исследования, посвященные анализу искусства Метнера во всех возможных аспектах. На помощь исследователям должны прийти невозможные документы и материалы, отражающие жизнь и деятельность творца, и, конечно, прежде всего эпистолярные и мемуарные источники. Это хорошо сознавала Анна Михайловна Метнер — жена Николая Карловича Метнера. Именно по ее инициативе и на ее средства в 1955 году, то есть спустя четыре года после смерти Метнера (скончался 13 ноября 1951 года), в Лондоне вышел сборник статей и воспоминаний о нем [1].

В книге была сделана первая попытка собрать воедино суждения многих людей о Метнере — композиторе, пианисте, педагоге и мыслителе. В качестве авторов здесь выступили: русские, англичане, американцы, французы, индусы, венгры, канадцы — люди разных сфер деятельности: музыканты, писатели, критики, художники, философы. Всех их объединяет искренняя любовь к творчеству Метнера, восхищение его духовным обликом.

Книга получила положительный отклик в зарубежной и советской прессе. Вместе с тем критик Г. М. Шнеерсон в своей рецензии справедливо замечает, что «не все материалы… представляют научную, художественную или документальную ценность» [2]. Вопрос не только в том, что некоторые статьи малосодержательны, полны наивных суждений. Хуже другое-—ряд авторов, и среди них И. А. Ильин, К. Е. Климов, пытаются приписать искусству Метнера абстрактно-философский, мистически-потусторонний характер, не видят в его творчестве живого, эмоционально-взволнованного, возвышенного выражения вполне земного, реального бытия. Непонятно, какими соображениями руководствовался редактор сборника Р. Холт, включив в него и статью Л. Л. Сабанеева, содержащую вздорные рассуждения, к примеру, о якобы чуждости творчества Метнера русской национальной школе. «Возвышая» Метнера, Сабанеев прибегает к порочному методу принижения искусства Чайковского, Римского-Корсакова, Бородина, Мусоргского, Балакирева. Поверхностно-претенциозные, антиисторические рассуждения Сабанеева вступают в явное противоречие с мыслями других авторов лондонского сборника, таких, к примеру, как И. С. Яссер, Л. Коллингвуд, В. И. Поль и другие.

[1] См. рецензию В. Г. Каратыгина в газ. «Речь», 1913, 23 янв.

[2] Кстати сказать, такая вопиющая позиция критика в оценке Метнера вызвала в свое время вполне справедливую реакцию со стороны Н. Я. Мясковского. Мясковский утверждает, что он, слушая сочинения Метнера, испытывает душевную взволнованность, часто даже потрясение, он упивается музыкой Метнера, так как она «непосредственна, тепла, жизненна», Сонату e-moll из op. 25 Метнера Мясковский называет «гениальной» (см. статью Н. Я. Мясковского в настоящем сборнике), «одним из высших созданий современности» (Мясковский Н. Я. Петербургские письма. — Музыка, 1913, 23 февр.).

[3] Каратыгин В. Г. Концерт Н. Метнера для фортепиано с оркестром c-moll. — К кн.: Каратыгин В. Г. Избр. статьи. М.; Л„ 1965, с. 262—267.

[1] Nicolas Medtner. A memorial volume. Edited by Richard Holt. London, [1955].

[2] Шнеерсон Г. М. Новое о Метнере. — Сов. музыка, 1956, № 7, с. 140.