Исключительно интересное и оригинальное оформление

IB. Дмитриев создал «в классическом с виду здании непрерывно движущуюся форму, подобную скользящему по поверхности воды свету». Появились «зеркальные формы полированной жести», «не имеющие живописного значения».
Балетмейстер А. И. Чекрыгин, положив в основу танцев движения фокстрота, «преломил их в акробатику с подчеркнутой эротикой» и наметил «прекрасную широкую форму для будущего творчества балетмейстеров».
В целом все это было верно.
Постановщик Н. В. Смолич вместе с художником В. В. Дмитриевым создали исключительно интересное и оригинальное оформление. Впервые в Малом оперном театре был применен вращающийся круг (причем на премьере что-то где-то «заело», и директор Экскузович сам стоял в подвале с рабочими, толкая какой-то неподатливыйпоршень). Чрезвычайно эффектны были стены из зеркально блестевшей жести. Детально разработав мизансцены, применив ряд интересных трюков, Смолич поставил спектакль, который при всей нелепости сюжета и абсолютно недоступной для широкой массы музыке за два сезона все же прошел двадцать три раза. Спектакль не делал аншлагов, как следующая опера того же Кшенека «Джонни наигрывает», но половинные сборы в те годы не были редкостью, а этого «Прыжок через тень» достигал, почти все время.
Год спустя в Ленинград приехал композитор Пауль Хиндемит. Относительный успех «Прыжка через тень» поразил его. Он рассказывал, что его тесть, дирижер Гейдельбергской оперы, также поставил «Прыжок». На первом спектакле публика свистела, на втором зал был пуст, третий не состоялся.
«Прыжок через тень» я посещал довольно часто: меня стали привлекать то жесткие, то пряные гармонии, замечательный фокстрот, чудесно сделанный квинтет. Меня занимало, что артисты не бог весть какой высокой квалификации благодаря упорному труду и умному руководству Самосуда сравнительно легко и почти безнаказанно справляются с неудобными вокальными тесситурами. От этого пострадал, по существу, один только тенор Н. А. Дашковский. Характернейшую фигуру шпиона создал в этом спектакле Э. И. Каплан.
И «Саломея» и «Прыжок через тень» еще и еще раз подтвердили общее мнение: классика классикой, советская опера на современные темы чрезвычайно важна, но очень большим ущербом для советской культуры был бы и отрыв от современной западной музыки. И театры продолжали искать.
Зрители не игнорировали этих спектаклей, они как-то заполняли зал и после премьер, по «ходовыми», «аншлаговыми», репертуарными западные новинки все же не делались: их музыка в общем была либо совсем недоступна, либо малодоступна и при всех условиях — мало эмоциональна. Если, кроме музыкантов, какая-то публика ходила на эти спектакли, то либо из интереса к высокой талантливости исполнителей: В. К. Павловской и И. В. Ершова в «Саломее», Н. К. Печковского, М. В. Бочарова и других в «Дальнем звоне», либо из любопытства к невиданным сценическим эффектам и трюкам в «Прыжке через тень» и т. д. Но «Травиата» или «Аида», «ЕвгенийОнегин», «Пиковая дама» или «Борис Годунов» в прежней или реставрированной оригинальной редакции собирали гораздо больше зрителей и уже одним этим подчеркивали, что развитие оперы должно идти по этому пути.