Социальный смысл

Когда влюбленный в Магдалену Давид врывается к ней со словами «О Лена, Лена! О, Магдалена!», он заливается соловьем и делает фермату на верхнем «ля», а Пиотровский вкладывает ему в уста слова: «О боже, боже, он сумасшедший!» (с ферматой на слоге «шед»).
При этих условиях можно было только благодаритьпостановщиков, что они из двадцати трех страниц урока пения вырезали семнадцать.
Желая придать спектаклю социальный смысл, Пиотровский снимает фразу Погнера о том, что он, как отец, хочет знать мнение дочери о претендентах на ее руку. (Вместо слов: «Не мертвый дар мной принесен и Евы мненье мне надо знать» — Погнер поет: «Но в славный оружейный цех внести жених обязан вклад!» И, отняв строчку у Котнера, тенор Вальтер в басовом ключе отвечает: «Даю заказ на тысячу и сто мушкетов!»
Дальше вместо полного поэзии рассказа Вальтера о природе и книгах, о родных песнях идет опошляющий музыку рассказ о пиратских победах, о фрегатах, груженных награбленным золотом, и т. д. «Вон там, в лесу, слыша птичек хор, искусство петь постиг я»,— поет Вальтер у Вагнера. «Веселый звон золотой руды мне песню пел о славе»,— поет капитан у Пиотровского. Свою экзаменационную песню в храме капитан заканчивает словами «/Страсти век и век добыч встает» вместо «stimmt nun an das hohe Liebeslied» («И он запел великий гимн Любви»).
В этом спектакле вместо антипатии неминуемо вызывает симпатию Бекмессер, когда на мечту Вальтера ограбить Индию он откликается бранью: «Наглец, разбойник, вор!»
Мне кажется, что примеров больше не нужно. Не могу не сказать, что, влюбленный в «Мастеров пения», я был так глубоко возмущен этим кощунством, что после второго акта влетел в кабинет директора буквально трясясь. Я в жизни никого не оскорблял, но тут, плохо владея собой, я буквально проорал:
«Я бы вас всех расстрелял за это издевательство!»
Пиотровский и Каплан вместе с другими присутствующими подняли меня на смех: такова была тогда атмосфера. Только Самосуд смущенно отвернулся и вышел из кабинета.
Постановка этой оперы, которая могла стать жемчужиной в репертуаре театра, вызвала резко отрицательное отношение музыкальной общественности, и скоро спектакль был снят.
Трудно найти оправдание тому, что высокообразованный человек, большой знаток античности, интересный критик и стилист, отличный литератор, Андриан Иванович Пиотровский сделал такой чудовищно-ложный шаг.Ему изменило здесь даже его литературное мастерство. Я говорю не о грубом языке его героев: он непосредственный результат поставленной цели. Я говорю о другом. B третьем акте «Мастеров пения» Бекмессер ворует стихи Вальтера для того, чтобы спеть их на состязании. Но он не успевает их выучить и, в непреоборимом волнении украдкой
заглядывая в шпаргалку, перевирает слова.