Инстинктивное предчувствие

Для тембров Бекмессера нужно было искать носовые, вульгарно открытые, кое-где горловые, зажатые звуки и при всех комбинациях плоские. Вначале это мне не давалось. Инстинктивное предчувствие вреда этого эксперимента для голоса мешало мне. Но Шнеефогт, с которым я очень подружился и который, скажу откровенно, стал манить меня карьерой вагнеровского певца, не только очень интересно показывал то, чего нужно добиваться, по в многочисленных беседах убеждал меня, что обычный репертуар, который я буду параллельно с «Мастерами» петь в театре, все равно будет держать меня «в форме». Увы, это оправдалось только частично.
Камнем преткновения в партии Бекмессера оказалась знаменитая серенада второго действия, которая помимо всех трудностей оснащена колоратурным распевом (по четыре ноты на четверть), постепенно превращающимся в воронье карканье вперемежку с воем.Бекмессер поет любовное признание, уверенный, что нашел самые подходящие слова, самую лучшую на свете мелодию и самые убедительные интонации. В пылу увлечения он делает ошибки. Закс отмечает их стуком молотка по колодке. Бекмессер начинает волноваться, число ошибок увеличивается, а вместе с ними растет количество и сила ударов молотка Закса. Бекмессер теряет терпение, кричит, бранится, злится и вот-вот расплачется. Ко всем прежним интонациям присоединяется противная слезливость, ком в горле, и пение превращается в отвратительный лай. Зрители помирают со смеху, цель постановщика этой сцены достигнута: публика до конца поняла мелкотравчатого «героя» и вместе с Вагнером его высмеяла.
Но это не все. Поднятый Бекмессером и Заксом шум будит население близлежащих домов, обыватели выказывают свое возмущение, начинается свалка, неразбериха и общая потасовка, во время которой Бекмессеру основательно достается.
Массовые сцены занимают в «Мастерах пения» почетное место. Не считая первого молитвенного и потому статичного хора, массовые действа открывают ученики подмастерья, которым поручено построить будку, где «метчик» будет отмечать ошибки против табулатуры, если их будет делать пробующийся в мастера поэт. Нужно также расставить скамьи и вообще подготовить храм к предстоящей пробе. Кроме того, Давид должен объяснить неофиту правила стихосложения и внушить к ним должное уважение.
Веселой стайкой принимаясь за работу, ученики исподволь начинают прислушиваться к лекции, которую читает Вальтеру фон Штольцингу Давид. Только что они кричали «каков петух» и ревностно работали, но двое-трое вдруг останавливаются. Ах, каким соловьем заливается Давид, как он хорошо знает все «тоны», как высокомерно он поучает такого важного гостя! Он товарищ, однолетка, они и гордятся им и завидуют ему. Подмастерья перестают стучать каблучками, цыкают друг на дружку, перешептываются, тихо поднимают только что гремевшие скамейки. Один застыл с открытым ртом, другой выронил занавеску.

Ваше мнение...

Рубрики