Мой дублер захворал

Помимо вопросов о субсидиях, о трудностях сохранения основного костяка оркестрантов профсоюзу приходилось заботиться о топливе, о свете, о помещении для репетиций и концертов.
Запомнился такой эпизод.
Филармонии не давали дров. Зрители сидели в шубах. Напяливали на себя все мыслимые теплые вещи и оркестранты. Но пальцы мерзли, и игра оркестра становилась с каждым днем все менее отчетливой. Президиум Рабиса возложил на меня обязанность сопровождать делегацию оркестрантов в исполком для «добычи дров».
Я поехал в Смольный в отвратительном настроении. Два часа спустя я должен был петь «Демона» в Госботедля красноармейского полка, мой дублер захворал, и спектакль повисал в воздухе. Режиссер В. Р. Раппапорт битый час доказывал секретарю президиума Облрабиса А. А. Алексееву, что нельзя срывать такой спектакль, но представители Филармонии клялись добиться внеочередного приема в исполкоме, дабы я мог более или менее во время попасть в театр, а решение… решение в конце концов возложили на меня.
Я учел, что срыв ближайших филармонических концертов может закончиться для музыкальной жизни города катастрофой куда более значительной, чем замена «Демона» «Русалкой» или другим спектаклем, и, основательно поспорив с Раппапортом, которого я очень уважал, поехал в исполком.
Приезжаем и узнаем от секретаря, что в зале заседаний идет спор о топливе для каких-то заводов, директора которых готовы вцепиться друг другу в горло. Мы посылаем записку в президиум и получаем ответ: «Через двадцать минут». Дверь остается полуоткрытой, мы с ужасом слышим, что идет разговор об очень важных производственных мастерских, и между собой решаем, что после них нам ничего не дадут. Следя за стрелками часов, мы на двадцать второй минуте врываемся в зал.
Там стоит густой дым от каких-то страшных Табаков, почти никого но видно, а я в лицо очень мало кого и знаю. Секретарь пытается оттереть нас от стола президиума, наше появление вызывает всеобщее недоумение, я пользуюсь паузой и в полный голос возглашаю:
— Я через час пою «Демона» для Красной Армии. Прошу нам уделить три минуты, с гарантией по часам.— И не дожидаясь разрешения, топом, не допускающим возражений, в течение двух минут излагаю просьбу и прибавляю: «Третью минуту оставляю для ответа!»
Воцарилась тишина, затем начинаются смешки и одновременно возмущенные реплики. Вдруг встает какая-то женщина и громко опрашивает:
— Как вы смели сюда ворваться?
— Этот вопрос как раз наименее интересен, достаточно минуты, чтобы решить по существу — отказать, например, или дать,— говорит кто-то.
— Или дать,— подхватывает другой.
— Никаких дров вам не будет, нам не хватает для заводов,— отвечает женщина.
Но какой-то человек рабочего вида тихо говорит:— Ай да наробраз, хорошо же вы помогаете вашим учреждениям. Вам-то и Филармония и «Демон» должны быть ближе, чем нам… как бы?