Сокращение в репертуаре немецких пьес сослужило службу русскому искусству

Остракизм, которому во время войны были подвергнуты произведения крупнейших немецких классиков Шиллера и Вагнера, высмеивался печатью. Особенно темпераментно против запрещения Бетховена, Моцарта, вагнеровских музыкальных драм выступал В. П. Коломийцов. Цензура на эти статьи вето не накладывала, но полиция не пропускала афиш с «крамольными» названиями, и выступления критиков оставались воплями в пустыне.
Объективно все же нужно признать, что вынужденное сокращение в репертуаре немецких пьес сослужило службу русскому искусству. В частности, блестящий состав Александринки стал чаще играть забытые классические пьесы и в то же время включать в репертуар пьесы молодых драматургов.
В драматических театрах Попечительства о народной трезвости, как и в Суворинском театре, вперемежку склассикой пропагандировали квасной патриотизм самого дурного вкуса.
Список пошлых пьес, которыми «сверкали» в ту пору афиши двух фарсовых трупп и относительно большого количества маленьких театров, мог бы «сделать честь» любому ночному театрику нью-йоркского Бродвея. Чем не боевики: «Старички и девочки», «Бесстыдница», «Наша, содержанка» или «Вот навязалась!».
То же можно сказать и о кинофильмах. Например, фильм «Нищая» с подзаголовком «Подайте Христа ради» подавался как «жуткая драма в четырех частях, ярко рисующая переживания бывшей красавицы». В «Роковой флирте» главные роли «исполняют дикие звери». «Кабачок веселых гризеток» оказывался «небывалым по юмору и роскоши фарсом».
А там шли всякие «выдающиеся» эстрадные программы под названием «Право убить», «Вампиры», «Морфинистка», фильмы и пьесы «специалиста по обнажению», как кто-то прозвал Анатолия Каменского после постановки его «Леды».
«Кассовый зритель заменил классового», как писали многие газеты, и от комедии «Вова приспособился» в Троицком театре до оперы «Пелеас и Мелисанда» в Театре музыкальной драмы все делало аншлаги. Цены на билеты неуклонно повышались, вкус падал, требования снижались. Против осквернения театра протестовала печать: немало было написано и о «низкопробных и бездарных пьесах» и о том, что артисты и театры теряют свое художественное лицо, уступая вкусам развращенного зрителя; протестовали исполнители, которые стыдились распинать свое искусство, но неразборчивой публики было больше, чем культурной, и именно хлесткие зазывные афиши делали сборы.
В Одессе общественность поднялась было против показа в кино убийств и других преступлений и, указывая на развращающее, тлетворное влияние таких зрелищ, требовала их запрещения. Однако это только дало повод петербургскому духовенству внести в Государственную думу законопроект, запрещающий какие бы то ни было представления по субботам и в канун всех праздников: церковь, мол, стремится восстановить силу веры, которая приводит народ под праздник ко всенощным, а не в театры. Ни те, ни другие хлопоты не увенчались успехом.К чести актерской братии, нужно сказать, что она в это время отдавала очень много сил и времени сбору денег в пользу раненых и инвалидов войны. Концерты и спектакли, в которых артисты выступали бесплатно, не прекращались и давались по очень разнообразным программам.