В. И. Лазарев и Н. Н. Рождественский.

Мария Дмитриевна Турчанинова, невзирая на возраст, прекрасно вела роль деревенской девочки-подростка. С большим темпераментом пели и играли тенора В. И. Лазарев и Н. Н. Рождественский. Очень хороша была в роли Марты А. Я. Яковлева с ее яркой внешностью. Несколько шаблонный, но достаточно сильный образ самодура барина Себастьяно дал А. Мелехов.
Владимир Иванович Лазарев, исполнявший роль пастуха Педро,— обладатель среднего голоса, по певец с хорошей дикцией. В детстве он пас копей, затем был артиллеристом, у него были чуть-чуть искривлены от верховой езды ноги, и он ходил этаким увальнем, походкой вразвалку. Это делало его на сцене несколько жалким. Тем разительнее был контраст, когда он из покорного слуги превращался в мстителя — по существу, мстителя не только за себя, а и за народ. Чтобы перехватить удирающего по лестнице помещика, он смело прыгал со второго этажа мельницы наперерез Себастьяно, в крайней ярости хватал его сзади за воротник, с нечеловеческой силой швырял на стоявший во дворе столик и перегрызал ему горло.
В Киеве мне посчастливилось видеть в этой роли знаменитого трагика Грассо, игравшего в пьесе «Феодализм», на сюжет которой ДАльбером написана опера «Долина». Внешностью он резко отличался от Лазарева: высоченного роста, красавец с огромными черными глазами. Совершая месть, Педро-Грассо прыгал на спину Себастьяно, резким движением отогнув голову, впивался ему в горло и, отшвырнув мертвое тело, как манекен, поворачивал совершенно озверевшее лицо в публику. Это было грубо, типичный гиньоль, и в зале начинались истерики.
У Лазарева не было ни сверкающих глаз, ни огромных рук Грассо. Убив Себастьяно, он не ждал ни истерик, ни аплодисментов. Он вытирал как бы испачканный в крови рот и отскакивал от убитого, как только тот падал наземь. Он не убийца, он выполнял не акт личноймести, а совершал некий общественный долг. Я хорошо помню, как на первом спектакле, да и на последующих, когда я бывал в зале, лица зрителей светлели: на них производил впечатление не ужас мизансцены, а подвиг маленького человека. И в глазах людей, сидевших в зале, и в их перешептывании чудилось: «Слава богу! Одним мерзавцем меньше!»
Возможно, именно благодаря такой трактовке спектакль имел большой успех, особенно нравился он красноармейцам и военным морякам: борьба простого человека за собственное достоинство отвечала их революционным боевым настроениям. Во время всех представлений «Долины» театр бывал битком набит. «Долина» шла так часто, что за время с 12 октября 1920 года по 28 апреля 1921 года я один спел партию Себастьяно восемнадцать раз. А эту же партию пели еще баритоны Мелехов и Никольский.