Забастовки в театре

Если бы мне тогда сказали, что я с головой уйду в профсоюзную работу, что без оглядки буду жертвовать ей своими художественными запросами, в значительной мере певческими интересами и почти целиком досугом, который я любил отдавать чтению и самообразованию, я бы несомненно рассмеялся. Но все в моей жизни пошло именно такими путями…
На профсоюзных заседаниях неожиданно для самого себя я оказался «юридически образованным» сотрудником, и в первые же дни на меня была возложена задача провести забастовку в том самом театре А. Р. Аксарина, в котором я служил. Неглупый человек, Аксарин сравнительно легко уступил, и к проведению второй забастовки я пришел уже опытным «борцом с капиталом»…
Эта вторая забастовка происходила в совершенно Другой обстановке, поздней весной, когда я уже действовал в качестве члена правления неплохо организованного Союза сценических деятелей.
Речь идет о забастовке в театре А. А. Сувориной. Вожаками труппы выступали артисты Нерадовский, Голубинский и другие. Связь с ними правление Союза частично возложило и на меня. Здесь были выставлены не только материальные требования, но и принципиальные художественные: в первую очередь труппа требовала увольнения художественного руководителя А. В. Бобрищева-Пушкина, которого обвиняли в навязывании театру плохих пьес, в том числе собственного творчества. Кроме того, он потакал меркантильным требованиям хозяйничавшейв театре стареющей и глубоко реакционной актрисы Мироновой, получавшей непомерно высокий оклад и препятствовавшей выдвижению талантливой молодежи. Но А. А. Суворина категорически отказывалась пойти на какие бы то ни было уступки: дочь завзятого реакционера (редактора-издателя «Нового времени»), она уверяла, что театр никакого отношения к революции не имеет и иметь не должен.
В это время театры вытаскивали из цензурных архивов все в царское время запрещенные к исполнению драмы и комедии, и даже относительно косный оперный театр искал революционную музыкально-драматическую литературу. «Мадам» же настаивала на фарсах типа «Белая свадьба» или «Солдат и черти», выступать в которых артисты считали зазорным. Всеобщее возмущение труппы вызвал ответ Сувориной на приглашение коллектива побеседовать с ним на темы дня.
— Что? Я пойду к труппе? — воскликнула она. — Вы с ума сошли!
Пресса, даже считавшаяся в ту пору «левой», начала возмущаться «пролетаризацией искусства», «недостойными людей искусства методами борьбы», то есть забастовками, громила Союз и опиравшуюся па него труппу. Надо было отвечать, а актеры, в массе своей остававшиеся равнодушными к новым общественным возможностям, молчали. Тогда я по предложению Союза договорился с артистом А. Е. Мировичем (автором нескольких одноактных, модных в те годы пьесок) и стал выступать в «Обозрении театров» под его именем, проводя идеи, которые декларировал Союз. Приведу отрывки из статьи «Голос актера», характеризующей создавшееся положение.