Многие композиторы могли лишь мечтать

Мясковский в 1913 году подчеркивал, что все компоненты слиты у Метнера в прочно спаянные произведения, полные энергии. Внутренняя необходимость деталей вызывала у критика даже ассоциации с искусством Дюрера и Рембрандта, с которыми он усматривал у Метнера «генетическую связь».
Многие композиторы могли лишь мечтать о таком владении технологией письма, а Метнер казнил себя: «Сижу, как дурак, над своими темами, не знаю, что с ними делать». Такие мысли нередки в письмах Метнера. Конечно, не в «неумении сочинять» или в «недостаточности техники» заключалась проблема — об этом всерьез говорить не приходится. Метнеру было необходимо, чтобы сам «материал стучался к нему», как вспоминала А. М. Метнер.
Показательна история создания фортепианного Квинтета. Наблюдения А. М. Метнер, складывавшиеся десятилетиями, представляют интерес: «Первая запись сделана в 1905 году… Эта запись первой части не изменилась и появилась в том же виде в готовом сочинении. Приблизительно в тот же период появился материал последней части «Осанна», но за работу не принимался. Не хватало чего-то очень важного… Почти у порога здешней жизни разрешился этот вопрос сам собой: запел в нем покаянный псалом Давида, который и был нужен для второй части, ведущей к «Осанне». Он был счастлив и радовался той «простоте», к которой всегда стремился» . В незыблемости позиции Метнера во всем, что касалось органичности творчества, убеждают и страницы его записных книжек. Они освещают интересующую нас проблему. «Ценность и органичность художественного произведения определяется его темой и заключенной в ней потенцией формы, а не «интересными» трюками… Не заботиться об «интересном»! Это последнее дело в искусстве» . Заметим лишь, что принципиально иных воззрений Метнер не разделял никогда.
Трудно понять искусство Метнера, игнорируя роль импрессионизма в первые десятилетия нашего века. Широко разлившаяся волна импрессионизма притягивала колористическим богатством, декоративной красочностью; его расцвет был связан с творчеством ярких талантов. Однако усилиями многочисленных эпигонов импрессионизм все более низводился до музыки неглубокой, внешней, хотя и красочной.
Чары импрессионизма мало привлекали Метнера. «Меня искренне не интересует (или весьма мало интересует) красочность, колорит звучностей, ибо я искренне верю, что он лежит главным образом в самой музыке», — писал композитор . Не следует полагать, будто живописные замыслы Метнером игнорировались, — критики, отмечавшие отсутствие звукоизобразительного элемента у Метнера, все же ошибались. Достаточно вспомнить песню «На озере» либо цикл «Картины настроений», чтобы оценить тонкость звукописи молодого Метнера. В пятой «Картине настроений» пассажи создают иллюзию завываний вьюги, а размеренные басовые аккорды имитируют колокольные звучания. Упомянем также о «Русалке», новеллах, сказках «Угрожающие колокола» и «Леший», где красочные звучания даны в сопоставлениях с графичностью.
Звукоизобразительность очевидна в репетиционных затактах и взлетах пассажей в «Сказке птичек».