Обладая превосходным внутренним слухом

Не застало Метнера в живых и с нетерпением ожидавшееся им второе издание книги «Муза и мода» на английском языке. Свое предсмертное письмо к другу и переводчику книги А. А. Свану Метнер завершил горьким признанием: «Здесь решительно никто не интересуется моей музыкой» . Тяжко больной, покинувший эстраду чужеземец, хоть и официально признанный и уважаемый, уже все меньше интересовал англичан. Метнер склонен был видеть в этом еще один, последний удар судьбы. 13 октября 1951 года на чужбине закончилась жизнь большого русского музыканта Николая Метнера.
Глава вторая
Из наблюдений над стилем
С юных лет Метнер сохранил особую теплоту чувств к фортепиано. Начиная свой путь как пианист, он находил отклик помыслам прежде всего в звуках рояля, импровизируя за инструментом.
Обладая превосходным внутренним слухом, Николай Карлович все же нередко записывал новые сочинения «из-под пальцев» . Иногда сочинение фактически завершалось им на сцене. Не потому ли первое исполнение его созданий неизменно было авторским — даже в преклонные годы Метнер ни разу не доверил премьеры своих произведений другим пианистам.
Преданность сокровенному для него инструменту Метнер пронес через всю жизнь — невольно вспоминается высочайший пример Шопена.

В своих заметках Метнер обращается к роялю, будто к живому существу. Чувство оказалось взаимным — сочинений, в которых фортепиано не принимало бы самого активного участия, у Метнера не найти. Будь то камерные ансамбли или песий с их широко развитой фортепианной партией, Метнер имел все основания подчеркивать, что он «каждым фибром своего существа пианист». Не без иронии музыкант писал об этой приверженности: «Затейница-природа, призвав меня к музыке (хотя бы в качестве нижнего чина), почему-то зачислила меня в тыл композиторов фортепианных пьес и романсов» .
В пору творческой страды Николай Карлович не раз сожалел, что фортепианные занятия отвлекают его от главного дела жизни — сочинения. Понять композитора можно, но ведь часы, проведенные за роялем, не только отвлекали — они и способствовали творчеству!
Историю пианизма творят прежде всего композиторы, обладающие конгениальным исполнительским даром. Таким художникам дано создавать свой стиль. В каждой строке, вышедшей из-под метнеровского пера, ощутим большой пианист — творец и интерпретатор были единодушны. Так знать рояль дано лишь «божьей милостью» пианистам — индивидуальные решения были найдены Метнером с покоряющим ощущением природы фортепиано. «Я убежден, — писал он, — что если я научился писать для фортепиано, то не иначе как у своих пальцев, у своих ушей и, главное, у своих тем, а… не у Шопена, Листа, Шумана и Бетховена. У других композиторов можно научиться излагать не свои мысли, а мысли, заимствованные у других композиторов» .