Русский стиль метнеровского пианизма

Фортепианный стиль Метнера подлинно пианистичен, что отнюдь не тождественно упрощенности или облегченности изложения. Ю. Энгель верно подметил, что «фортепианный стиль Метнера… не из тех, которые легко даются заурядному пианисту» . Мысль Энгеля не утратила справедливости, хотя само понятие «заурядности» претерпело в фортепианном искусстве за полвека немало метаморфоз. Произведения Метнера требуют не только пианистического «высшего пилотажа», но и особого художественного проникновения. Русский стиль метнеровского пианизма подчеркивался наиболее проницательными музыкантами, в частности А. Н. Александровым. «В Германии такого пианистического стиля не было, — отмечал он. — К тому же следует забывать, что русская музыкальная классика впитала в себя лучшее из мировой культуры».
Многие критики с поразительной настойчивостью Метнеру в русской почвенности его искусства. Эти корни они старались не примечать, даже игнорировать, а элементам германской культуры, бесспорно ощутимым в складе мышления музыканта, придавали доминирующее значение. Порой Метнера даже стремились представить создателем немецкой музыки в России. Теория о пресловутом «германизме» музыки Метнера настойчиво пропагандировалась его братом Эмилием (Вольфингом) . Он заявлял, что Николай Карлович «просто по недоразумению может быть отнесен к русским композиторам; едва ли можно указать еще одного композитора, который в своем творчестве так всецело остался вне «влияния среды», где он родился и воспитывался, обнаруживая в то же время каждой своей нотой племенное свое происхождение» .

Как писала М. Шагинян, «Эмилий Карлович и устно и письменно стремился подчеркнуть близость Николая Карловича не к Бородину, Глинке, Мусоргскому и Танееву, а к Бетховену и Брамсу. Николай Карлович, считавший себя русским композитором, страдал от таких утверждений и называл их неверными и несправедливыми» .
Известно, что в годы творческой зрелости Метнер все более недолюбливал музыку Брамса . Возможно, ощущая близость некоторых принципов своего письма искусству Брамса, он желал как бы «освободиться» от этого… Бесспорно, что Метнер стремился быть не «русским Брамсом», а самим собой — «русским Метнером». Рахманинов справедливо утверждал, что Метнерслишком индивидуален, чтобы походить на кого бы то ни было, кроме как только на русского композитора Метнера» .
Метнер происходил из обрусевшей немецкой семьи, поколения которой: жили в России. Семьи Метнеров и Гедике играли заметную роль в музыкальной жизни Москвы.
Немецким искусством Метнер интересовался с детских лет, по-настоящему знал и ценил его. Одним из его любимых поэтов был Гёте, кумиром — Бетховен. Все это не противоречит тому, что по воспитанию Метнер был русским и питал подлинную любовь к отечественной культуре. Самобытный талант Метнера и вырос на русской почве. Николай Карлович имел все основания считать, что многим обязан «русскому художественному воспитанию» .