Слияния голоса и рояля

Запись Квинтета оказалась почти последней — Метнер успел записать еще лишь несколько песен.Услышав по радио, как Э. Шварцкопф пела Шумана, Николай Карлович предложил ей напеть на пластинки его песни. Так за год до смерти Метнера появились едва ли не лучшие записи его вокальных сочинений, осуществленные с участием автора. В песнях «Морская тишь и счастливое плавание» (Гёте), «Ручей» (Шамиссо), как и в ряде других, ансамбль достигает необычайной, воистину покоряющей высоты. Особенно по неповторимости слияния голоса и рояля, их единству и взаимопроникновению, столь необходимым в метнеровских песнях. В своем последнем письме, адресованном А. А. Свану, Николай Карлович писал: «Получены ли в Америке мои песни с Шварцкопф? Они вышли в «Columbia». Я нахожу их превосходными как рекорды. 4 диска» .
Авторская интерпретация фортепианной партии, столь важной в песнях Метнера, придает особую одухотворенность также записям с певицами О. Слободской и Т. Макушиной .
Приходится сожалеть, что мы располагаем лишь некоторыми записями Метнера (или при его участии), а сочинения других авторов в интерпретации Николая Карловича ограничены лишь бетховенской «Аппассионатой».

Это тем более досадно, что до конца жизни Метнер заботился о сохранении пианистической формы. Ю. Иссерлис, чей художественный авторитет бесспорен, отмечал, что «Метнер сохранил техническую завершенность и свежесть игры до последних лет своей жизни» .
Р. Хоулт, редактор лондонского сборника «Памяти Метнера», вспоминал, что в последние годы жизни Николая Карловича из окон квартиры Метнеров часто доносились звуки этюдов Шопена, превосходно исполнявшихся…
А. М. Метнер также вспоминала, что «до последних дней у Николая Карловича и пальцы и память работали очень хорошо, как у молодого; но он не раз повторял — «а сердца поднять не могу…» Незадолго до смерти он поднялся с постели, без малейших помарок целиком сыграл «Сонату-романтику», которую еще надеялся записать, и сказал: «Руки действуют безотказно, но сердце не слушается»».В самом конце 1950 года Николай Карлович, будучи уже фактически обречен, работал над корректурой своего Третьего концерта. Еще в пору сочинения Концерта он писал с нескрываемой иронией: «…Я пишу, тоже очень медленно, новый Концерт (№ 3), называемый Балладой, и надеюсь кончить его к концу этого столетия» .
Издание Концерта затянулось. Метнер откорректировал клавир в начале 1951 года, но лишь в конце того же года, после смерти автора, ноты были напечатаны.