Восхищении от выступлений Метнера

Концерты Метнера в Ленинграде, Киеве, Харькове и Одессе также вызвали огромный интерес.
О своем восхищении от выступлений Метнера рассказывал и Я. И. Зак, в ту пору учившийся в Одессе: «Я понял, что этот человек не играет, а священнодействует. То не было исполнение — вернее говорить о проповеди, посвящении каждой своей клеткой. Впечатление было необычайно сильным». В большом успехе концертов в Советском Союзе исполнительское искусство Метнера сыграло не последнюю роль. Об этом мы вправе судить и по откликам прессы — как специальной, так и общей . Концерты Метнера совпали с 60-летием Московской консерватории, широко отмечавшимся общественностью. 15 марта на юбилейном чествовании было зачитано и приветствие Метнера, которое начиналось словами: «Горжусь тем, что принадлежу к питомцам Московской консерватории…»
Во время пребывания в Советском Союзе обсуждался вопрос об окончательном возвращении Метнера на родину, но, к сожалению, эти стремления и планы так и не осуществились.
По окончании гастролей Метнер снова уехал за границу. Во Франции, где поселились Метнеры, положение Николая Карловича было снова неопределенным. «Не можете ли Вы прислать мне хоть парочку хороших американских учеников или учениц, а то мне решительно нечего делать! — писал он Рахманинову в конце 1927 года. — …Муза моя окончательно покинула меня, и я чувствую себя наподобие Козьмы Пруткова, когда он воскликнул в своем последнем стихотворении: «Увы, уж я потухшая лампадка иль опрокинутая лодка»…»
Сказанное не следует понимать слишком буквально. Во Франции в ноябре Метнер выступил с двумя концертами, причем19 ноября в зале Эрара. Намечались гастроли в Канаде, были и другие предложения. Но жизнь ставила Метнера перед выбором: либо постоянно поддерживать концертную форму ради выступлений эпизодических, либо отказаться от концертной деятельности, а значит и от пропаганды своего фортепианного творчества…
По инициативе певицы Т. А. Макушиной Метнер был приглашен на концерт в Лондон, что заинтересовало Николая Карловича, тем более что он никогда не бывал в «стране милого Диккенса и великого Шекспира… Но до слез не хотелось отрываться от начатой и едва начавшей налаживаться работы для фортепианной зубрежки. Вообще трудно сочинять, когда надо ловить каждое концертное предложение» .
Несмотря на ряд успешных выступлений, Метнер-пианист все же не снискал во Франции, как и в Германии, широкой известности. Его искусству нередко отдавали должное, критики отмечали незаурядное мастерство, но о подлинно высоком признании, подобном тому, что было нормой в России (и только перед этим в Советском Союзе), не было и речи. Метнера это особенно угнетало, и не потому ли он с такой готовностью откликнулся на радушные предложения, последовавшие из Англии. Здесь русский музыкант почувствовал себя заметно лучше, его душу согрели тепло и внимание, которыми он был менее всего избалован и в которых с годами все более нуждался. «После России его нигде так не принимали», — это сравнение стало чуть ли не трафаретом в письмах Метнеров .