Полушутливое признание

Все черты свидетельствуют о глубоком внутреннем переломе в творчестве Мясковского, о серьезной идеологической перестройке этого мастера-симфониста… [Большое симфоническое произведение Мясковского] особенно значительно и дорого нам… потому, что знаменует ре- шительный поворот творческого сознания Мясковского к радостному, оптимистическому жизнеутверждению». (Из статьи Г. Н. Хубова «Мясковский и его 15-я симфония».)
Любопытный штрих вносит полушутливое признание о работе над Пятнадцатой симфонией, сделанное композитором А. А. Иконникову:
«Я провозился с ней целый год, шесть месяцев писал один пятый такт в Анданте. Все варианты были сложнее того, что надо было. Тема была простая, вот я и искал простоты». (Из статьи А. А. Иконникова «Н. Я. Мясковский», 1941 г.)
Одним из достижений композитора стала Шестнадцатая симфония, внесшая в советскую музыку (впервые после Шестой и в ином, более мажорном плане) героическую тему. Замысел симфонии связан с легендарным мужеством советских летчиков, в те годы привлекших общее внимание. Интенсивно использован в симфонии песенный материал. Со слов Мясковского А. А. Иконников сообщает:
«В основу второй части… легли записи пастушьего наигрыша и песенных попевок, сделанные автором под Москвой в 1932—1933 годах. Впечатление от трагической гибели самолета «Максим Горький» внесло в замысел симфонии тему… траурного марша… Массовая песня Мясковского «Летят самолеты»… легла в основу последней части симфонии». (Из статьи А. А. Иконникова «Н. Я. Мясковский», 1941 г.)
Музыкальный отклик на гибель гигантского самолета последовал почти тотчас же после катастрофы:
«Когда разнеслась эта печальная весть, — рассказывал впоследствии Николай Яковлевич, — у меня мгновенно возникла тема, ставшая начальным импульсом музыки траурного марша, которую вскоре я и написал». (Из книги А. А. Иконникова «Художник наших дней Н. Я. Мясковский».) Другой жизненно-реальный мотив, получивший отражение в симфонии, носил иной, идиллический характер:
«…Кончил II часть Шестнадцатой симфонии — с дамскими лесными перекличками (Николина гора)». (Из дневника Н. Я. Мясковского, запись 31 октября 1935 г.)
Одна из ревностных участниц лесных прогулок в окрестностях Николиной горы [1] О. П. Ламм, вспоминает:
«На прогулке Николай Яковлевич то шел вместе со всеми, то отдалялся, особенно, когда начинали аукать; он не любил шума, хотя очень мило изобразил нашу «перекличку» в Шестнадцатой симфонии». (Из статьи О. П. Ламм «Воспоминания о Н. Я. Мясковском».)
Симфония, охватившая разные стороны жизни и разные сферы лирического чувства, получила единодушное признание. Одним из нечастых критических выступлений С. С. Прокофьева в 30-х годах стал его отзыв на первое исполнение этой симфонии. Оставив в стороне программные ассоциации, вызываемые непрограммным по существу произведением, Прокофьев писал:
«…Не будем преуменьшать события, происшедшего 24 октября [1936] в Большом зале консерватории, когда на открытии сезона Филармонии была исполнена в первый раз Шестнадцатая симфония Мясковского.