Какой человек Александр Константинович, какой человек!

Прекрасно сдав все музыкально-теоретические предметы, К. был, однако, не в состоянии сдать курс общеобразовательных предметов, которые он, будучи человеком невысокой культуры, считал ненужной для кантора роскошью. Любя его за чудесное пение и веселый нрав, педагоги не без содействия инспектора С. И. Габеля, у которого К. учился, ставили ему тройки, почти ни о чем не спрашивая или спрашивая для проформы. Например: «Кто унаследовал русский престол после Александра III?» Следовал ответ:
— Я при этом не был, но хорошо помню, что Николай II.
Этого было достаточно, чтобы ему под общий смех поставили тройку по истории России.
— Какая река течет в Петербурге, и куда она впадает?
— Нева-река прямо в Финский залив мимо Канонерского острова.
Смех — и тройка по географии.
Экзамен по итальянскому языку? Нет ничего проще, как хорошо спеть по-обезьяньи заученную на итальянском языке арию Каварадосси из «Тоски» и получить под гром аплодисментов… 4 с плюсом.
К. победоносно шел уже к финишу, когда преподаватель французского языка заартачился и предложил ому сдать экзамен «по-настоящему».
К. был в некотором роде моим протеже и потому прибежал ко мне за советом. Я попенял ему за лентяйство, но ничем пособить, естественно, не мог и посоветовал обратиться к Александру Константиновичу. Уйдя от меня в удрученном состоянии, К. через час примчался обратно. Увидя меня у открытого окна, он, к ужасу нашего дворника, на весь двор стал кричать:
— Какой человек Александр Константинович, какой человек! Не человек, а ангел божий, честное слово!
Оказалось, что, выслушав жалобу К., Глазунов пошел с ним к французу и стал убеждать последнего поставить К. тройку, дабы не срывать ему возможность получить диплом «свободного художника». Но француз был несговорчив. Тогда Глазунов предложил такой выход: пусть француз скажет, какие вопросы он будет задавать, К. к ним приготовится, и экзамен будет проведен по форме, француз уступил, и К. предъявил мне клочок бумаги, накотором рукой Глазунова были записаны четыре вопроса. Я написал подробные ответы на французском языке русскими буквами, К. их в два дня вызубрил, и экзамен был сдан… на четверку. Но самое поразительное мне рассказал К. со слезами на главах.
Оказалось, что в день экзамена он получил от Глазунова телеграмму с предложением до экзамена зайти к нему. Глазунов «боялся какой-нибудь каверзы со стороны француза» и пожелал присутствовать на экзамене. Закончив свой рассказ, К. вытер слезу умиления и добавил:
— Французский язык мне в синагоге не будет нужен, но у Александра Константиновича я получил урок ангельства и это мне везде пригодится.