Невзирая на тридцатиградусный мороз
Многоуважаемый Сергей Юрьевич!
Беру на себя смелость обратиться к вам с покорною просьбою не отказать материально помочь нашему заслуженному профессору Ст. Ив. Габелю, находящемуся вкрайне бедственном положении и имеющему на своем иждивении безнадежно больную жену.
Исполнением изложенной просьбы крайне обяжете уважающего Вас, искренне преданного А. Глазунова».«31 января 1923 г.
Многоуважаемый Сергей Юрьевич!
Приношу Вам самую искреннюю признательность за присланные Вами для передачи Ст. И. Габелю 200 рублей. Эти деньги явились очень кстати, так как здоровье его жены настолько ухудшилось, что ее пришлось отправить в больницу.
Искренне преданный Вам А. Глазунов».Этим письмом дело не ограничилось. Получив деньги, Глазунов отправился в президиум Рабиса поблагодарить за оказанную больному профессору помощь. Когда речь зашла о 200 рублях, секретарь союза ответил, что президиум ассигновал 150, хотя я спрашивал 200. Глазунов стал настаивать на цифре 200. Присутствовавшие при этом разговоре напомнили, что, недовольный скупостью президиума, я «пригрозил» послать свои пятьдесят рублей и, должно быть, выполнил угрозу.
И вот в первое воскресенье после этой беседы ко мне в сопровождении своей приемной дочери Лены Гаврило-вой, невзирая на тридцатиградусный мороз, является Александр Константинович. В течение полутора часов мы беседовали о музыкальной жизни нашего города, о трудностях с топливом, которые испытывают Филармония и консерватория. Глазунова очень интересовал вопрос, почему певицы стали меньше прежнего простужаться.
— В классах пар изо рта валит, в театрах температура часто ниже нуля, а простуд почти нет! — удивлялся он.— На днях я присутствовал в Филармонии на репетиции увертюры к «Тангейзеру», — так секстоли у скрипачей совершенно не выходили.
Грустно покачивая головой, он встал, чтобы уйти. И только тут я узнал причину столь неожиданного визита. Крепко пожимая мою руку и целуясь со мной, Александр Константинович многозначительно сказал:
— Я был очень тронут вашим отношением к Габелю. А ведь старик вас очень обидел. Что греха таить, — он был прав, когда отказался принять вас в свой класс.Я думаю, что вы ему помогли не только потому, что я за него просил, а и потому, что он достойный человек. Большое вам спасибо!
Должен сказать, что Глазунов очень нежно относился к Габелю, который долгие годы был деятельным его помощником по руководству консерваторией. Примерно года за два до только что описанного эпизода, то есть в трудную зиму 1920 года, я как-то показал композитору А. М. Житомирскому одно из писем Глазунова.
— Конечно, очень похвально поддерживать людей по рекомендации Глазунова, — не без раздражения сказал мне Александр Матвеевич, но право же, пора поинтересоваться тем, как он сам живет.