Дневники-письма А. М. Метнер

7 ноября 1924 г.

Нью-Йорк
Вчера вечером были у Уркса. Были у него и Рахманиновы. Весь вечер прошел в практических разговорах, да еще притом самого пессимистического свойства. Только четверо или пятеро излюбленных и уже давно (с лучших времен, по крайней мере) здесь известных артистов имеют доход от своих концертов, а вообще приходится всем приплачивать. Последнее не относится к симфоническим концертам, так как там существует определенный гонорар. Публика пресытилась, и ее уже никуда не тянет. В этом духе говорилось весь вечер. И это тогда, когда через 5—-6 дней Колин концерт [1]. У Коли, конечно, сделалось отвратительное настроение и нет охоты играть. Может быть, все-таки то, что он так блестяще выступал в симфоническом концерте и имел такой огромный успех, а также великолепные рецензии будут иметь значение [2].
8 ноября 1924 г.

Нью-Йорк
Вчера были у доктора Бреслау к обеду и опять с Рахманиновыми. После обеда весь вечер заводили граммофон совершенно замечательной конструкции и слушали Рахманинова, Шаляпина, Яшу Хейфеца и еще других. И, к сожалению, наряду с перлами много дряни и пошлости.

Сегодня была у нас Слободская для переговоров [1].

Между прочим, была я на днях у Рахманиновых, и Сергей Васильевич рассказал следующее: несладко здесь К. Сомову, но у него, к счастью, тут есть племянник, имеющий заработок. И так много, много приходится слышать в этом роде.
9 ноября 1924 г.

Нью-Йорк
Вчера вечером были у Свана. И он и жена его очаровательные люди (она русская из Петербурга). Пришла туда и одна скрипачка шотландка, которая писала Коле о том, что она играет его вещи и просила прослушать, но мы не успели ей ответить (очень уж много таких писем!), но она совсем не обиделась. Очень красивая, крупная, с пленительной улыбкой и великолепными чуть-чуть огненно-рыжеватыми волосами.

Сегодня первый холодный день. Пошел снег, но его видно было только пока он падал. Солнца же сегодня нет.

Боже! Какой Вавилон! Но ведь это не только тут, а на всем свете. Кто любит искусство по-настоящему, когда уж и сами художники, и большие художники, больше увлекаются не самим искусством, не самым священным в искусстве, а какими-нибудь искусными штуками. Заботятся главным образом, чтобы поразить публику трюком. А толпа всегда так склонна к этому и вместо того, чтобы показывать ей настоящее, подымать ее и терпеливо ждать, чтобы в нее проникал понемногу дух истинно прекрасного, «большие» люди пляшут перед глупой толпой, лишь бы сорвать ее аплодисменты.