Огромный зал с массой столов, усаженных девицами
Огромные пространства с редкими строениями, поля, холмы, леса, и все покрыто чистейшим сверкающим снегом, освещенным последними отблесками заходящего солнца. Ну, словом, Коля ожил… но не надолго. Подъезжаем, входим в чудесит здание и идем по бесконечному коридору с великолепными залами по обе стороны, и я все жду, в которую же из них мы, наконец, войдем. Подходим к двери под лестницей, ведущей в верхний этаж, и Брёнтон отворяет ее и вводит нас в полутемную небольшую комнату, в которой не стоит рояль. Первое, о чем спрашивает Коля, это, где же он будет работать. Тогда директор отвечает, что вот сейчас мы пойдем обедать в общую столовую, где уже ждет его жена, а потом он проводит Колю и один из классов, где есть рояль. Все переворачивалось, следовательно. И работать надо было после еды. Приходилось Коле есть, когда еще не было и намека на голод, а потом, когда захочется отдохнуть, — сесть за рояль. Рядом ни ресторана, ни гастрономической лавки, ну, словом ничего не поделаешь. Да и обидеть людей нельзя. Они явно и не предполагали, что мы не пообедаем с ними. Наскоро вымыли руки и пошли. Огромный зал с массой столов, усаженных девицами, и хотя громко не разговаривали, все же стоял гул голосов и сдерживаемого смеха, так как их было около тысячи. Мы с директором и его женой сидели за отдельным столиком. Отдых после длинного пути получился очень нежелательный, так как едой мы давились и гораздо больше хотелось пить, чем есть и, кроме того, девицы (с 16-тилетнего возраста и выше) со всех сторон разглядывали Колю и ему было не по себе. Наконец, когда трапеза кончилась, мы поднялись в квартиру директора, посидели минут десять, и после этого он повел Колю работать и идти пришлось бесконечными коридорами. Я обещала Коле, разобрав и повесим наши вещи, прийти к нему. Директор пошел теперь провожать меня в нашу комнату. Я говорила, что найду сама, но он настойчиво шел со мной, и я видела, что это неспроста и что он чем-то озабочен. Так и оказалось. Они, оказывается, подумали, что, может быть, для молодежи (студенты и студентки) будет трудно прослушать целую программу нового для них композитора, и вставили между двумя Колиными отделениями певицу с песнями Шуберта и Шумана. Когда я выразили удивление, как могли они это сделать, не спросив Колю, директор ответил мне, что потому и спрашивает меня, чтобы знать, как может принять это Коля. Я ему ответила, что просто он не будет играть, если узнает это, и что я даже не советую ему говорить Коле об этом, так как это может испортить ему все настроение.
Брёнтон очень смутился, схватился за голову и побежал телефонировать в типографию, чтобы на вечерних программках имени певицы не было. От Коли было решено скрыть участие певицы в концерте, так как это отшибло бы всякую охоту играть огромную программу своей музыки там, где явилось у заправил опасение, не слишком ли это серьезно. Да и у меня на душе было пакостно, когда я пошла разыскивать класс, где Коля работал. Вдруг в одном из коридоров идет мне навстречу Коля темнее тучи. Что же оказывается! Вошел к нему настройщик и сел настраивать рояль, а Коля не смог ему ничего объяснить (по-английски) и сказать, кто он. Кое-как успокоила (вернее, не успокоила) и побежала к директору. Тот пошел гнать дурака настройщика и вернулся потом за Колей. Но Коля успел так устать от бесконечных коридоров и лестниц и, кроме того, там слышна была музыка из соседних классов, что уже не захотел идти вторично и в результате остался без работы в этот день. Я попросила, чтобы на завтра с утра поставили пианино в комнату, что и было исполнено. А мы тут же, хотя было всего 9½ часов, решили ложиться, чтобы хоть накануне концерта Коле выспаться. Но комната находилась под лестницей, а по лестнице бегали девицы на высоких каблуках и не давали заснуть до 11½; а утром шум начался с 6½ часов. Когда я на другой день рассказала об этом директорше, то она была в отчаянии, так как, забыв о лестнице, думала, что эта комната очень спокойная. У всех были самые лучшие намерения, но невзгоды длились сплошь оба дня, до момента выхода Коли на эстраду, когда все перевернулось и пошло великолепно. Утром нам принесли в комнату чудесный завтрак. После этого Коля сел заниматься, а я пошла к директорше (ее муж директор музыкального отдела), а потом и к главной директорше (жене директора всего колледжа), которая нас кормила и вообще заботилась о нашем благополучии. Она сама в этот день зажарила для Коли курицу и кормила нас отдельно и когда было удобно Коле. Вообще все были чрезвычайно милы. Когда я ей рассказала про шум, то она мне предложила другую комнату, этажом выше. Но перетащить вещи сейчас было нельзя, так как это прервало бы Колину работу, и я решила сделать это перед сном, после концерта. Перед едой мы пошли с Колей пройтись, и он наткнулся на афишу, где была объявлена и певица. И хотя я тут же ему сказала, что это уже отменено, это его так расстроило, что ему совсем не хотелось играть. После обеда зашел к нам Брёнтон, чтобы идти вместе в зал пробовать рояль, и Коля ему выложил все свои отрицательные мысли по поводу их желания вставить певицу. Брёнтон очень смутился и старался всячески умиротворить Колю. Пришли в зал. К счастью, из Монреаля был прислан рояль, которым Коля был очень доволен. Поработал часа два. Пришел и главный директор узнать, все ли в порядке, и все оказывали большое внимание, но тем не менее настроение у нас было неважное. Пришли домой за два часа до начала концерта. Коля собрался побриться и одеться, а потом отдохнуть, но тут новая беда… Из-за какой-то степи неслась аховая танцевальная музыка и страшный топот. Так колледжская молодежь отдыхала. Это перед игрой было невозможно. Я сейчас стала перетаскивать Колю и вещи наверх, и пока он брился уже на верху, я успела все перенести. Пришлось очень торопиться. Надо было еще дать Коле закусить и самой одеться, и я была готова только в самую последнюю минуту и поехала в зал (концертное здание от колледжа в 5 минутах) совсем красная, как свекла. Но тут, слава богу, мытарства кончились. Коля играл так чудесно и имел у молодежи такой успех, что, по словам обоих директоров, еще ничего подобного за все существование этого колледжа не бывало, и они тут же пригласили Колю на будущий сезон. Благодарили, что была отставлена певица, иначе, по их мнению (теперь!), получилось бы нарушение настроения. Ну, словом, все были в чудесном настроении и поехали домой прямо в квартиру главного директора и уютно провели часа два и за столом и у камина, и было нас всего 8 человек. Эта ночь прошла лучше. На другое утро нас повезли на вокзал, и мы после утомительного пути приехали в наш отель в Нью-Йорк 26-го в 3 часа, и этим закончились выступления в Америке.