Прекрасное явление

20 февраля 1925 г.

Нью-Йорк
Мы одурели от светской жизни. И не от всего можно увернуться Например, Коля отказался идти на один вечер, где одна прекрасная канадка должна была «de sa belle voix donner cher’y maitre’y quelques unes de ses oevres» *. Эта самая прекрасная дама обратилась тем не менее с просьбой принять ее у нас, прослушать и не только песни, а и Сонату-вокализ. Это будет завтра днем [1]. Сейчас у Коли сидит профессор Иельского университета и берет бесконечный урок. А вчера нам пришлось быть у такого композитора Ахрона, который показывал Коле свои сочинения. И хотя Коля находит его талантливым, но вообще так устал от музыки, что еле выдержал.

Прилагаю при сем два листка, выдранных из программной книжки: на одном — программа Колиного вечера [2], а на другом — объявление от Duo-Art [3], которым надо рекламировать для того, чтобы покупали их валики. Но я-то посылаю это потому, что тут славные Колины снимки.
21 февраля 1925 г.

Нью-Йорк
Вчера была у нас певица из Канады, о которой я уже говорила выше, и пела Коле массу его песен и Сонату-вокализ. Пела так чудесно и таким необыкновенно прекрасным голосом, что мы совсем ошалели. К сожалению, нам надо было уходить и не успели прослушать всего и пришлось это отложить до нашего возвращения из Нью-Хейвена. Она
* «Своим чудесным голосом спеть дорогому мэтру несколько его сочинений» (фр.)
поет около двадцати вещей. Ее имя и фамилия Флорестина Фортье. Выступает только в закрытых вечерах: ее муж, кажется, против артистической карьеры. Но Колина похвала ее очень воодушевила, и, кажется, ее мужу предстоит борьба. Но в самом деле, это настолько прекрасное явление, что грех не давать этого людям. Диапазоном она, между прочим, не стесняется: свободно пела «Бессонницу» Тютчева и «Фиалку» Гете, и «Ночь» Пушкина [1].
14 февраля 1928 г.

Лондон
Вот мы и в Лондоне! [1] Все здесь не похоже ни на что… Я хотела сказать, что тут на улице встречаются диккенсовские люди и мы с дядей Колей так и впиваемся в них… конечно, только глазами.

А потом в первый же день пришлось вспомнить диккенсовские описания речей и вообще говорильной и клубной страсти.

Был в первый же день с визитом президент главного музыкального клуба, в котором бывают гостями все приезжающие знаменитости, и это самый старинный клуб, так что там бывал чуть ли не Гендель. От этого президента дядя Коля еще получил приглашение месяц тому назад и дал согласие, на что получил в ответ благодарственную телеграмму. Отпечатаны специальные приглашения, на которых сказано, что почетными гостями в этот вечер будут Elisabeth Schumann (известная немецкая певица) и Nicolas Medtner, который любезно согласился исполнить свои произведения (не в очень большом количестве!) и для рояля, и для голоса, и для скрипки.

Ну так вот, пришел этот президент с визитом и просидел совсем не по-английски два часа, потому что он пришел с какого-то завтрака, где некая английская леди его перекормила, и он сидел у нашего камина, пил крепкий чай и пищеварил. Но иногда, когда дядя Коля подавал более яркую реплику, то он, как специалист говорун (президент клуба!), оживлялся и, как крокодил, проглатывал брошенные слова. Один раз, когда дядя Коля сказал что-то о теперешнем преобладании техники над тем, для чего она собственно нужна, и употребил сентенцию вроде — «на что нужны нам средства без цели», — тогда сей джентльмен даже повернулся в кресле, забыв о своем пищеварении и толстом животе, но тут произошел курьез. Макушина со смехом заявила ему, чтобы он не вздумал забирать выражений Метнера для своих речей и что тогда она это сейчас же узнает. Он нисколько не обиделся, и мы все вместе смеялись. Очевидно это здесь очень принято, что говоруны ходят и собирают по гостиным как можно больше слов.